Последние известия
Шрифт:
Какие у него перспективы? Что с ним будет, когда выйдет?
Он уже классический зэка, постный, – разглядываю я его фотографии в Интернете. С впалыми щеками, выдубленный в нечистом воздухе тюрем и лагерей, в сыром мареве промзоны. Элитный бизнесмен растворился в жестких чертах. Выйдя, он навсегда останется зэком, бизнесмен стерт, ведь сильное, а это тюрьма, во всех случаях побеждает слабое.
Помню физиономию вышедшего из лагеря в начале 1970-х писателя Юлия Даниэля (он был осужден в 1966-м). Выпив, Даниэль немедленно превращался в хмурого, постного, злого зэка, и словарь
Его подельник – Андрей Донатович Синявский отсидел свои семь. Как-то в Париже он (интеллектуал с белоснежной бородкой, профессор Сорбонны) поделился со мной. «Вы знаете, Эдуард, мне все чаще лагерь стал сниться… стыдно даже. Потому что сны все цветные и лагерь такой хороший, уютный, и ребята блатные, кого я знал, снятся. Стоим на пригорке, весна… А ведь со мной жестокие люди сидели… Как же так?..»
Лебедев будет навсегда привязан к опыту неволи. Поскольку это самый экстремальный опыт его жизни. Вряд ли у него будет когда-либо еще столь тяжкий опыт.
Пойдет ли Платон Лебедев в политику?
Возможно, но очень маловероятно. Навечно связанный с наказанием и с этим грузом десяти лет, политиком он может быть только оппозиционным, то есть противопоставляющим себя власти.
Он, может быть, и пошел бы в политику, но в России нет механизмов, посредством которых он мог бы это сделать.
Парламентские партии будут опасаться взять его к себе по нескольким основным причинам.
1. Лидеры партий будут опасаться конкуренции со стороны человека с такой биографией.
2. Парламентские партии будут бояться недопуска партий на выборы, если его кандидатура будет фигурировать в списке.
Непарламентские, только что зарегистрированные по новому закону партии слабы и не смогут использовать подобную крупную фигуру по причине своей организационной и финансовой слабости.
Такой фигуре нужна большая политическая организация.
И самый главный аспект проблемы. А достаточно ли Платон Лебедев окажется бодр для политики?
Будет ли он мстить?
Маловероятно. После стольких лет в неволе узник выходит оттуда отравленный высшими категориями бытия. Месть – категория человеческая.
Мне представляется поэтому крайне неправдоподобной конструкция прославленного романа Александра Дюма «Граф Монте-Кристо». После десятилетий, проведенных в аскетичной близости с высшими категориями, земные обиды представляются тусклыми. Линяют на глазах.
Да еще и времени на месть тратить будет жалко.
Он будет хотеть быстро и немедленно жить. Греться возле женщин и детей.
Если остались капиталы, будет их тратить.
2 ноября 2012 г.
Полицейские – не священные коровы, а?
Вчера судили Максима Лузянина, тугой узел из крепких мышц, этот парень, предприниматель, тридцати шести лет, с суровым лицом воителя.
В самом начале заседания Лузянин сказал, обращаясь к судье А. Федину: «Ваша честь, я согласен с предъявленным обвинением, полностью признаю вину». От последнего
Что же он признал?
Признал, что 6 мая вступал в физические столкновения не с перьевыми подушками, а с молодыми мужиками в полицейской форме, усиленной спецобмундированием, денно и нощно тренирующимися в подавлении энергии граждан на своих специальных базах.
Лузянин сказал, что не устоял порыву общего стремления оказать сопротивление этим мужикам.
Судя по большому сроку, которым его наградили, аж четыре года и шесть месяцев, мощный мужик-предприниматель отрицал наличие сообщников, отрицал умышленность совершенного, отрицал договоренность с кем либо.
Такая позиция не могла удовлетворить следователей, не удовлетворила она и суд. Если бы предприниматель назвал имена-фамилии и декларировал бы, что состоял в сговоре с другими, оказавшими сопротивление, ему, в благодарность за сведения, дали бы меньший срок. Но человек с мрачным лицом предпочел свою судьбу.
По моему мнению, так строго наказывать мужиков за драку несправедливо. Никто же не погиб, и увечий нет. А мужики родились для того, чтобы соревноваться, в том числе и в банальной версии соревнования – в драке. И те, на кого он поднял руку, тоже мужики, хотя и находящиеся под эгидой государства, под защитой закона, находящиеся в привилегированном положении.
Ну ясно, что всякое государство хочет сохранять за собой монополию на драку. Ему можно мутузить граждан, а гражданам нельзя.
Говорите, политика?
Еще в 1931 году, в книге «Техника государственного переворота», ставшей с тех пор классическим пособием по внутриполитическим конфликтам, Курцио Малапарте утверждал на примерах европейских стран в 20-х годах: политические проблемы невозможно решить полицейскими методами, это никогда никому не удавалось. В России эту книгу издали в 1998 году, но те, кому надо, ее, я вижу, не прочли.
Еще один аспект. Драки. Мы же с вами не несовершеннолетние девочки.
Небольшой пролог к этому аспекту. Известно, что я прожил во Франции четырнадцать лет. Во Франции я себя вел более или менее так же, как веду себя в России. Только был моложе и драчливее. Однажды в парижском рабочем пригороде Обервилльерс после праздника коммунистической газеты «Юманите» в драке с арабами мне пробили трубой череп – лобовая кость треснула над глазом. 36 часов я провел в бреду. Осталась навечно вмятина на лбу. Ее можно увидеть и пальцем прощупывается.
В полицию в те годы попадал нередко. От полицейских получил кое-какие интереснейшие сведения из области человековедения.
Оказывается, в составе что левых, что правых крупных манифестаций в Париже присутствуют каждый раз около пяти сотен человек, приходящих с простой целью противостоять полиции, подраться, проще говоря. Обычно они замыкают шествия.
Полицейские не считали группу собранной по идеологическому принципу, по их сведениям, это были профессиональные уличные бойцы. В обычное время они друг с другом не пересекались, но сходились в дни манифестаций (замечу, что в те годы еще не было компьютеров и Интернета и их производного – социальных сетей).