Последний американец
Шрифт:
— Ты видел? — строго спросил он у доносчика, причём так, что до него дошёл смысл подтекста: «Если ты лжёшь, то хреново, тебе братец, будет». К вопросу он присовокупил свой коронный полковничий тяжёлый взгляд от чего подхалим тут же почувствовал сильную слабость в коленках. Поэтому он решил уйти от прямого ответа.
— Я видел Джонни, Гарри и его друзей… морды у них во! — сказал он и показал руками, какие у них морды.
— Я спрашивал, видел ли ты лично, что именно Диего им образину попортил?
— Н-нет, — промямлил тот, — но все говорят, что это Диего…
— То есть слух… —
— Все перечисленные… — покраснел доносчик.
— Всё ясно! — отрезал «дядя Дюк» и лицо его стало ещё более булыжным, нежели всегда.
— Ты свободен! — сказал он, и ученик на плохо гнущихся ногах уполз из его кабинета.
— Пригласи ко мне всех четверых. хм… страдальцев! — рявкнул он когда дверь уже закрывалась. С удовлетворением услышав, как за закрывшейся дверью удаляется топот ученика, кинувшегося бегом исполнять указание начальства, он поднялся из кресла, подошёл к зеркалу. Поправил и без того идеально сидящий на нём костюм и с удивлением принялся размышлять о допущенной ошибке.
Ну никак невзрачный Диего не походил на громилу. Тут что — то было не так. Или распространители слухов что — то напутали, либо тут некая интрига, которую следовало бы раскусить побыстрее. А то ещё бедного Диего со свету сживут. Затравят. Возможно доведут до суицида. А в его школе, это нельзя было допустить. Раз уж взялся сделать её образцовой в штате, так уж придётся разбираться.
«Кстати! Ибаньес! — думал он глядя на себя в зеркало. — А не эта ли стерва завела интрижку? С неё станется. Умная и мстительная. Учится на «отлично», имеет приличные навыки стратегического мышления… Но чем ей так досадил этот лузер — латинос что она вот так решила его подставить?.. Впрочем она же сама тоже «латинос»… Чушь какая то!».
В дверь осторожно постучали. Полковник скользнул за стол и рявкнул: Войдите!
В комнату нехотя вошли четверо учеников. Выстроились в ряд перед столом и дружно понурили головы. Лица у всех были действительно сильно опухшие. И синяки, как доложили, действительно у всех были под правым глазом. Полковник хмыкнул, рассматривая такую феерическую картину, побарабанил пальцами по столешнице и наконец задал прямой вопрос.
— И какого чёрта, вам понадобилось это устраивать?
Всё то же мрачное и виноватое молчание. Побитые, чувствуя вину, боялись даже пикнуть. Полковник выбрал заводилу компании и стал давить на него. Тот, несмотря на то, что стоял за всеми проделками компании, был самым слабым и трусливым.
— Гарри! — резко рявкнул полковник. Гарри дёрнулся и с испугом посмотрел на главу дисциплинарной комиссии. — когда тебе пришла в голову эта «мысль»? Отвечай!
— Это не я… — проблеял Гарри пытаясь снять с себя ответственность.
— Тогда кто? Джонни?
Джонни вскинулся и на его побитом лице, несмотря на то, что оно изрядно опухло прорисовалось возмущение. Возмущение было чистым, без примеси страха — следовательно это также не он. Но так как Джонни был слишком примитивен и простодушен, полковник начал давить на него.
— Джонни. Ты из добропорядочной семьи. Ни разу не замеченной в расистских настроениях.
Джонни побледнел от чего даже синяк на глазу вдруг стал ещё более фиолетовым. Он аж вытянулся протестуя против намечающегося захода.
— Ты знаешь, что Конгресс постановил последним решением, всемерно искоренять заразу расизма. У нас общий враг — ксены! И мы должны сплотиться против этого врага. Ты кричал вчера в коридоре, что «всем обезьянам надо знать своё место»?
Джонни побледнел ещё больше.
— Я… я не имел в виду…
Джонни явно сообразил что будет с бизнесом отца, если это выплывет. И что после этого будет с ним самим. Отец за такие «шалости» его по стенам размажет.
— Ты хочешь сказать, что не имел в виду конкретно никого из…? — продолжил «Дядя Дюк».
Судорожный кивок…
— Даже Диего? — иезуитски спросил полковник и прищурился.
— Но сэр! — вдруг вмешался Гарри, — он сам нас обзывал разными словами!
— И за это вы решили его поколотить?
— Но сэр! Он нас оскорбил!
— Да?! — мягко, с издёвкой спросил полковник. — А дай — ка я угадаю, что было перед этим: Вы все, решили его изловить и побить… И всё потому, что этот парнишка как раз и является той «обезьяной», про которую Джонни орал вчера в коридоре… Так?
Четвёрка дружно покрывается холодной испариной. И хуже всего Джонни. Он только здесь и сейчас понял, в какое дерьмо он вляпался, поддавшись на провокации своих дружков. Если сейчас, в то время как Ёс готовится к отражению агрессии ксенов, вдруг обнаружится что некто разжигал рознь среди своих… Когда за них возьмётся Комиссия по… ну совершенно не дисциплинарным делам, и совершенно не школьная… а федеральная… короче — каюк! Кампания идёт. А они, внезапно оказались тем самым «характерным примером», что неизбежно делает их «козлами отпущения».
Да уж! Какова ирония судьбы! Держали Диего за козла отпущения, а оказались на его месте сами. Причём не просто так… а на неизмеримо более высоком уровне и более серьёзно.
Примерно так думали Джонни с подельниками, пока их разглядывал полковник, внутренне насмехаясь над ними. Они даже и не подозревали, что в той самой Комиссии, расистов гораздо больше, чем где либо. Что в случае выноса этого случая на Комиссию, будет принято во внимание как раз то, что все эти балбесы — отпрыски весьма уважаемых семей в городе и штате (последнее — про Джонни). А Диего — всего лишь сын зачуханного фермера. Но не эта задача ныне стояла перед полковником. Он задался целью, и он её добьётся. А всякие обращения в федеральную Комиссию по борьбе с экстремизмом, тут только во вред.
Тем временем, можно было констатировать, что провокация сработала отменно. Эти простачки до таких высот политики не добирались. У них ныне мозги были заточены только на драки и девочек, а не на детали «Гранд Флита» местного разлива. Особенно у простачка Джонни. А раз так, думая, что спасают от серьёзной опасности свои шкурки, эти дураки разом, наперебой выложили полковнику всё, что ему нужно было. Сохраняя внешне прокурорский вид, а внутренне удивляясь он понял, что большинство из того, что наговорили осведомители, было правдой. Действительно Диего. И действительно один.