Последний ангел
Шрифт:
— О, Моркис! Я так счастлив, что готов тебя расцеловать! — съязвил златовласый.
Упомянутый Моркис в притворном ужасе подался назад, выставив перед собой руки:
— Не надо! Еще меня куклы не целовали!
— Завидуешь. — уверенно подмигнул ему Инхар-Неужели руна на лице не дает покоя?
Моркис неосознанно коснулся щеки с черной руной, отдернул руку и фыркнул:
— Я горжусь своей руной. По крайней мере, мое имя проявилось не на заднице.
— Откуда ты знаешь, где руна у Инхара? — рассмеялся Тозар — Любились что ли?
— Ты, видимо,
— О, уже и ручки в карманы потянул! — хмыкнулИнхар — Иди в соседний зал, там мой портрет висит. Только не заляпай его, хорошо, дорогой?
— Вот же ты гадина! — рассердился всегда вспыльчивый Моркис и, вскочив, стукнул кулаком по игровому полю го, отчего черные и белые камешки разлетелись в разные стороны — Клянусь Создателем, когда-нибудь я доберусь до тебя!
— Ты испортил игру! — по буквам произнес златовласый ледяным тоном.
— Я еще и твою кукольную физиономию испорчу! — рявкнул Моркис, высокий хвост прямых темно-рыжих волос которого разве что только дыбом не стоял от ярости.
— Очаровательно! А я-то гадал, чем демиурги занимаются на досуге.
Все четверо, забыв друг о друге, обернулись на насмешливый голос. Оказалось, шутит над ними тонкий гибкий паренек с рваными прядями русых волос до плеч, образ завершали большие и яркие зеленые глаза и милые ямочки на щеках, какие бывают у маленьких детей. Его не узнал никто из четверых, зато все узнали стоящего рядом с ним ангела.
— Как вы попали сюда? — строго спросил Соран, сверля Ниаса тяжелым взглядом серых глаз.
Юки мило растянул губы в обманчиво вежливой улыбке:
— Я провел.
— Да неужели? — ядовито протянул Тозар — И кто же ты такой, если можешь провернуть подобное?
— Я? — Никита скромно потупился — Икинтар.
Все четыре демиурга застыли, будто их пыльным мешком по голове стукнули. А Никита, прекратив изображать вселенскую скромность, принялся разглядывать их. Они выглядели молодо, даже юно, по холеным рукам можно было понять, что они в жизни не держали ничего тяжелее ложки. Только вот глаза были отнюдь не безобидными, в них жили и хитрость, и острый и ум и море самоуверенности, словно эти четверо считали себя центром всех вселенных.
— Так он жив? — златоволосый обернулся к Тозару — Я говорил тебе, придурок, что полностью полагаться на Гидаэля нельзя! Ты должен был присмотреть за ним!
— А что в это время делал ты? — огрызнулся тот — Расчесывал свои кудряшки? Ты должен был контролировать ангела!
— Заткнитесь! — оборвал их Соран — Спорить потом будем.
И они так слаженно закрыли глаза, будто всю жизнь тренировались. Юки с улыбкой смотрел, как они самодовольно усмехнулись, тоже синхронно, и, открыв глаза, обнаружили себя там же, где и были.
— Что за…?
— Я перекрыл вам все ходы. — признался Икинтар — Уж извините. Ваша игрушка, Гидаэль, мертв, а я вошел в силу.
— Что ты сделаешь?
— Я? — Юки невинно поморгал глазами — Я ничего. А вот он… — кивок в сторону ангела — Вы не дали ему переродиться, подняли тело, оживили и в живое тело впихнули мертвую душу. Вы подменили ему память, заставив убить неугодно вам демиурга, его любимое творение — измерение ангелов вместе со всем ангельским народом, а потом стерли все воспоминания. Он вправе отомстить.
— Ты в своем уме? — расхохотался Инхар — Сопливый полукровка и жалкий мертвый ангелок против четырех демиургов. Оригинальный способ самоубийства! — и он вскинул руку. И ничего не произошло.
— А вот не выйдет. Я перехватил все доступные частицы, они теперь мои. А вы остались беззащитны, творить-то не из чего.
— Умный? — хмыкнул Тозар — Слышал легенду о Создателе? Он создал все из ничего.
— Он пожертвовал своей жизнью. — возразил Юки — Вы же на такое не способны.
С этими словами он отвернулся от них и тихо сказал Ниасу:
— Они твои.
Ангел медлить не стал, пока позволяют. Прыжок — и у Тозара вырван кадык. Демиург рухнул на паркет уже мертвым, и вряд ли успел осознать, что его уже нет. Ниас схватил низенький бронзовый столик и с размаху опустил на Моркиса, расколов хрупкий, как у человека, череп. Кровь брызнула во все стороны, оросив стены, мебель и всех кто был поблизости тяжелыми алыми каплями. Юки ужасно мутило, до рези в желудке, до темноты перед глазами, но он стоял и смотрел, не позволяя себе даже моргнуть, не то, что отвернуться. Соран и Инхар метались по комнате в поисках выхода, но всюду натыкались на невидимые стены, созданные Икинтаром. Рука ангела схватила следующего за золотые локоны волос и с размаху приложила лицом о стену. Штукатурка отлетела, в камнях осталась вмятина, а от лица некогда красивого демиурга не осталось ничего, кроме кровавого месива. Никита с трудом сглотнул застрявший в горле комок тошноты, но глаз все равно не отвел.
— Икинтар! — панически завопил Соран — Икинтар, я брат твоего отца! Слышишь? Мы с тобой в кровном родстве.
Юки перевел потемневший взгляд на «дядюшку» и хрипло выдохнул:
— Упаси Создатель меня от таких родственничков.
Ниас одним шагом пересек отделяющее его от жертвы расстояние, схватил Сорана за плечи. С жалобным треском сломались кости, плоть с противным хлюпаньем разошлась в стороны. Демиург был разорван жаждущим мести мертвым ангелом пополам. И только после этого Юки отвернулся, не в силах больше смотреть на живописно разбросанные по полу не менее живописно изуродованные трупы.
— Теперь я свободен. — счастливо выдохнул Ниас.
И Икинтар нашел в себе силы ему улыбнуться, невзирая на то, что ангел был по уши в чужой крови.
Неделю спустя
— Теперь точно все закончилось. — умиротворенно вздохнул юный демиург.
В его русоволосой голове роилась целая куча идей по восстановлению мира ангелов и ангельской расе, потому и взгляд был отрешенным, словно творец был уже не здесь, а где-то там, далеко.
— Ошибаешься, все только начинается. — возразил Ниас — И я знаю, что у тебя все получится. А я хочу спать.