Последний ангел

Пёрышкина Лекса

Юки понял, о каком сне говорит ему ангел, потому сосредоточил все свое внимание на собеседнике:

— Уверен? Я могу просто сменить твои воспоминания так, будто ты и не умирал.

— Нет. — Ниас отрицательно покачал головой — Я не должен здесь находиться, и я хочу, чтобы все было по-честному.

— Я понимаю.

Ниас вложил в ладонь творца узкий шестигранный клинок из белого обсидиана. Юки сразу понял, чего от него хочет ангел, только пальцы предательски задрожали.

— Давай. — подбодрил его черноволосый, улыбнувшись — Сразу в сердце, я помогу.

— Один

вопрос. — демиург посмотрел в его серебристые глаза — Зачем тогда ты сделал вид, что подчинился Берте?

— На это были причины. — ответил Ниас — Во-первых, я хотел понять, в каком окружении я оказался и что им на самом деле от меня нужно. И не существовало лучшего способа узнать, какие они на самом деле, чем прикинуться предметом. Я наблюдал за живыми, копировал их эмоции, поведение, это было не сложно. Во-вторых, я хотел показать Корину наглядно истинное лицо его ученицы, словам бы он не поверил.

— А почему тебя заботил Корин?

— И сам не знаю. — ангел пожал плечами — Может, он напоминал мне подсознательно кого-то. В любом случае, я оценил его, сильного и смелого человека, к тому же, он был хорошим воином, ни разу не нарушившим свое слово и не причинившим никому вред зазря. Он не был жестоким.

— Ясно. — демиург судорожно вздохнул.

— Не бойся. — ангел придержал его руку с клинком, направляя острием себе в сердце — Это не страшно, я помогу. Все будет быстро.

Никита несколько испуганно кивнул, сказать больше ничего не смог, слова застревали в горле.

— Прощай, Икинтар. — ангел дернул его руку на себя, острие вошло прямо в сердце.

Ниас судорожно выдохнул и обмяк, падая на спину. Клинок из белого обсидиана остался в руке демиурга, по узкому шестигранному лезвию на дрожащие тонкие пальцы медленно стекала яркая, мерцающая ангельская кровь. Юки опустился на колени возле распростертого тела и провел пальцами по остекленевшим серебристым глазам, закрывая веки. Он плакал, но эти слезы не были слезами горя, скорее уж тихой печали.

— Не прощай, Ниас. До свидания.

Мертвый мир с шестью лунами встретил его тишиной, но эта тишина не была зловещей, наоборот, она приносила чувство покоя. Тихие шаги по выжженной земле не нарушали ее, и даже зов слышался в ней гармонично.

— Роир. — позвал Юки.

— Я здесь, Икинтар.

Юки обернулся, с улыбкой посмотрел на ангела и сел прямо на землю, скрестив ноги. Ангел последовал его примеру, он молчал, но раскосые серебристые глаза смотрели на творца выжидающе.

— Спасибо. — искренне произнес Никита — Спасибо за то, что спас меня, когда я был младенцем, и за то, что ждал меня тут, отказавшись от перерождения. Тебе больше не нужно ждать. Я принял себя таким, какой я есть, я понял, что должен сделать. Ты и Дани можете отправляться спать, а я позабочусь об остальном. Обещаю, что все будет так, как и должно быть.

Роир не перебивал его, он слушал внимательно слова демиурга. И по мере того, как Юки говорил, образ мертвого ангела становился прозрачнее.

— Уходи, Роир. — сказал демиург.

Ангел улыбнулся ему в ответ и рассыпался маленькими белыми искрами. Целый рой белых светлячков устремился вверх, к шести лунам, освещавшим мертвый мир своим тусклым, неживым светом.

— Даниэс, один вопрос. Чему ты улыбался перед смертью?

— Я радовался тому, что умираю не в одиночестве. — улыбнулся демоненок.

Следом за белыми искрами вверх порхнули маленькие искрящиеся алые снежинки — Даниэс. Не было никаких рвущих сердце прощаний.

Демиург проводил их взглядом, поднялся на ноги:

— Теперь я остался один.

***

Двести лет спустя

Три солнца ярко освещали город, выточенный прямо в белой скале, и изумрудные луга вокруг него, и синие ленты рек. За городской стеной резвились дети, все, как один с серебристыми глазами. В одном из них творец узнал перерожденную душу Даниэса, некогда застрявшего в ангельском измерении, рядом с ним весело что-то лепетал мальчик помладше — перерожденный Роир. Где-то в этом же городе самозабвенно угукал Виар. Демиург немного нарушил правило, и сегодня у одной ангелицы должен был появиться на свет перерожденный Колари. Конечно, они не вспомнят, кем были раньше, до того, как родились снова, да им и не нужно этого помнить. Главное, что их помнил он, демиург, возродивший ангелов как расу.

Юки вздохнул, улыбнулся и тихо исчез из каменной ниши городской стены, откуда наблюдал за детьми.

Рафиэль простерла руки и призвала очередную душу, взяла в руки готовую к перерождению искру, внимательно всмотрелась в нее.

— Ниас. Ангел-убийца. — улыбнулась богиня — В этой жизни тебе суждено родиться слабеньким ангелом с врожденным дефектом ног и умереть, не достигнув совершеннолетия.

— Неа. — весело произнес мягкий мужской голос.

Искра сорвалась с ладони Рафиэли, полетела прочь, по дороге разгораясь все ярче, словно демонстрируя всю мощь души, и опустилась в ладонь стройного русоволосого парня.

— Икинтар! — зашипела богиня — Опять ты?! Ну, уж нет, не на этот раз! Отдай сюда душу!

Девушка рванула к демиургу, намереваясь отобрать яркую ослепительно-белую искру, но Юки ловко увернулся от рук богини и, состроив самое трогательное выражение лица, заканючил:

— Ну, Рафи, сестренка! Ну, пожалуйста! Пусть они хоть одну жизнь побудут счастливыми, а? В конце концов, миры от этого не рухнут. А? Сестренка?

— Коза плешивая тебе сестренка! — рявкнула рассерженная богиня.

— Спасибо! — просиял младший брат и исчез, растворился в воздухе, прихватив с собой ангельскую душу.

— Вот же, маленький засранец! — выругалась Рафиэль — Чтоб его мертвецы сожрали. — и, улыбнувшись, махнула рукой. Богиня давно перестала его ненавидеть, и даже привязалась к нему.

Чего уж там, она никогда не была злой, знала, какие жизни были у тех, кого ее младший брат переродил не по правилам. Ну и ладно, пусть поживут одну жизнь счастливо. В конце концов, Икинтар прав, миры от этого не рухнут.

Конец.