Последний астронавт
Шрифт:
Однако человеческий мозг настолько привык к наличию притяжения, что поневоле ищет если не физическую, то хотя бы психологическую точку опоры. В невесомости очень важно привязаться к какому-нибудь ориентиру. На околоземной орбите отовсюду видна громадная, ослепительно-прекрасная Земля, и не столь уж важно, под ногами она или над головой. Главное – вот он дом, рядом. На пятнадцатый день полета родная планета все еще выглядела крупнее и ярче любой звезды, но находилась уже так далеко, что уже не могла обеспечить психологической поддержки. У Дженсен закружилась голова из-за того, что ее мозг отчаянно пытался найти точку опоры – и не находил ее.
– Главное, за что-нибудь ухватиться, – напутствовала она напарницу. – Ухватиться и не выпускать из рук. Поняла?
В шлеме собственный голос Дженсен звучал тихо и невыразительно, словно она слышала себя по радио или это кто-то другой давал ей добрый совет. Она посмотрела на «Орион», и обрела какую-никакую точку опоры. Корабль состоял из четырех модулей, и каждый имел свое назначение. В техническом находился главный двигатель и запас топлива. К нему был пристыкован конический командный модуль – единственный отсек корабля, которому предстояло вернуться на Землю после завершения миссии. Длинный жилой, он же рабочий, модуль был окутан изолирующим покрывалом из простеганной серебристой ткани, сверкающей на солнце, а венчал сборку нацеленный прямо на Марс сферический посадочный модуль, опоры которого торчали, словно усики насекомого.
Когда посадочный отсек «Ориона» коснется этими опорами красной марсианской пыли, в нем и придется тесниться двум астронавтам, обреченным целых четырнадцать дней собирать образцы пород и фиксировать метеорологические данные. Дженсен страшно гордилась тем, что станет одним из этих счастливчиков. Правда, до этого оставалось еще несколько месяцев полета. И если она сейчас не сумеет обнаружить причину, незатухающий красный глазок тревожного сигнала всю дорогу будет действовать ей на нервы. Нет уж, лучше сразу с этим разобраться.
– Перемещайся перехватом, чтобы одна рука всегда была занята, – посоветовала она Джулии, двигаясь вдоль округлого борта жилого отсека. – Потихонечку, не торопясь…
Торопиться и впрямь не следовало – командир всегда помнила об этом. Если двигаться слишком быстро – можно сорваться с корпуса корабля. Далеко не улетишь, только – на длину страховочного фала, но испытывать себя таким образом не стоит.
– Поняла, – ответила Обрадор.
Приемник в шлеме шипел и фыркал. Обычные радиопомехи, реликтовое излучение, пронзающее Космос почти со скоростью света. Если закрыть глаза, то можно увидеть зеленые огненные колеса, вращающиеся под веками. Под этим невидимым ливнем энергии астронавт все равно что голый, но это не опасно, если провести за бортом меньше часа.
– Уилсон, открой посадочный модуль, – приказала командир. – Нужно, чтобы ты заглянул внутрь и помог мне обнаружить проблему.
– Принято, – откликнулся врач.
– А мне что делать? – спросил Динвари.
– Плыви в командный отсек и пристегнись, – распорядилась Дженсен.
Присутствие бортинженера в командном модуле было своего рода перестраховкой. Да, оттуда он сможет следить за телеметрией скафандров своих коллег, находящихся вне корабля, и – в случае необходимости – управлять «Орионом», но все же его присутствие там было уступкой требованиям Хьюстона – в НАСА обожают меры безопасности.
– Я не вижу никаких повреждений на наружной оболочке корабля. Это хорошо. Обрадор, ты как?
– Все нормально, – отозвалась Обрадор. – Думаешь, тут проблема с контактами? Шины, которая соединяет… посадочный модуль… и…
В голосе Обрадор ясно слышалась усталость. Любое движение в скафандре утомляло. Конечно, в свободном полете он невесом, но масса его остается прежней, и приходится ее преодолевать.
– Не пытайся разговаривать, – откликнулась командир. – Экономь дыхалку для подъема.
– Думала, будут… звезды, – проговорила Обрадор, игнорируя ее совет.
Дженсен посмотрела на угольное небо вокруг – сплошное покрывало черного бархата, которое порой казалось таким близким, что грозило задушить, а порой создавало впечатление, будто висишь над бездонной пропастью.
– Звезд здесь не видно по той же причине, по которой ты их не видишь на Земле днем, – сказала она. – Солнечный свет их затмевает.
Судорога усталости сковала мышцы Дженсен, и она на мгновение замерла – способная только дышать. Придя в себя, командир снова начала продвигаться вперед, почти поравнявшись со спускаемым аппаратом.
– Блейн, ты уже открыл передний шлюз?
– Почти, – отозвался Блейн. – Выравниваю давление между спускаемым модулем и жилым отсеком. Быстро не получается.
– Не спеши, – сказала она ему. – Так… я уже у шестого топливного бака. Начинаю визуальный осмотр.
Широкая полоса металла охватывала спускаемый аппарат в месте его соединения с жилым отсеком. Топливные баки были подвешены к нему, словно ожерелье из колокольчиков, и каждый окружало переплетение труб и проводов. Система заправки спускаемого аппарата отделена от главной топливной сети «Ориона», она будет использована только тогда, когда модуль стартует с поверхности Марса. Воспламененный гидразин вернет астронавтов на околомарсианскую орбиту, где спускаемый аппарат снова состыкуется с жилым отсеком и командным модулем. Пока же топливоподача в нем была перекрыта. Поэтому она вообще не должна была отражаться на командирском пульте, не говоря уже о том, чтобы сигнализировать о потере давления. Вот что странно…
Со своего места Дженсен видела почти все баки, и выглядели они нормально. Остальные заслоняла тень от больших солнечных батарей «Ориона» – и, конечно же, именно в их числе оказался номер шестой. Она со вздохом включила фонарь, закрепленный на шлеме.
– Уилсон, как у нас там дела? Мне надо, чтобы ты открыл панель проверки ИДТ.
– Э-э… – протянул Уилсон. – Что такое ИДТ?
– Индикатор давления топлива, – пояснила командир. В НАСА обожали аббревиатуры, и приходилось их заучивать наизусть. – Датчики показывают, что в этом топливном баке упало давление, что совершенно непонятно. Тебе нужно открыть панель и проверить контакты, чтобы убедиться, что отказал не датчик. Внутри панели должна быть схема, показывающая, как все должно выглядеть. Просто убедись, что все контакты соответствуют схеме.
– Я сейчас в посадочном модуле, – сказал он. – Я машу рукой: ты меня видишь?
Дженсен была слишком далеко от крошечных иллюминаторов посадочного модуля, чтобы заглянуть внутрь.
– Обо мне не беспокойся, у меня тут своя работа. Я…
Она замолчала – перехватило дыхание.
– Босс? – окликнула ее Обрадор.
Дженсен облизала внезапно пересохшие губы.
Дела были плохи. Бак номер шесть треснул. Огромная неровная дыра образовалась в том месте, где он соединялся с модулем. Может, в бак попал микрометеор, а может – фрагмент космического мусора. В любом случае выглядел он так, словно его прострелили из винтовки. И это было еще не все. Вокруг повреждения натекла лужа – дрожащая масса жидкого гидразина, который удерживался на обшивке модуля за счет поверхностного натяжения. Но и это было еще не все. Командир увидела пузырьки, вспухающие и лопающиеся в сердцевине этой большой капли. Пузырьки воздуха, который должен был поступать из корабля. Значит, в нем пробоина: тот обломок, что вспорол бак, пробил и корпус модуля. Гидразин просачивается в жилое помещение посадочного модуля. Модуля, который они только что наполнили воздухом. Кислородом.