Последний атаман Ермака
Шрифт:
— Поспешим, братцы, скоро восток зарозовеет, а нам шагать еще верст пять по лесной чащобе, — поторопил Матвей Мещеряк товарищей.
Шли бережно, прислушиваясь к каждому звуку, который так хорошо слышен в ночном лесу, но кроме неспящих филинов да легкого шуршания убегающих мышей, ничего подозрительного не замечалось. К Бегишеву городку вышли с первыми из-за горизонта лучами утреннего солнца, когда однотонные кучевые облака над головой подкрасились снизу бледно-розовыми красками.
— Ого! Татарские князья решили отгородиться от нас кострами, как ладанным дымом отгораживаются
Он остановился на опушке леса рядом с атаманом, казаки залегли в бурьяне, не переставая наблюдать вокруг и особенно за городком. Внимание атамана привлек большой табун коней, которые стреноженными паслись между лесом и сторожевыми кострами, разложенными с наружной стороны неглубокого рва. На валу парами, через полста саженей, стояли дозорщики, высматривая в поле, что может вдруг пошевелиться. На юг по тракту изредка скакали парные всадники из городка и в городок.
Ортюха Болдырев узнал и дорогу, и неглубокую балку, где он с молодыми казаками брал пленного татарина. Напомнил об этом Матвею Мещеряку, добавил приглушенным голосом:
— Да-а, бережет себя Бегиш, ждет казаков. Еще час-другой, и атамановы струги пойдут через Иртыш, а нам отсюда из-за кручи берега их не увидать.
— Услышим, когда струги к берегу приблизятся, — отозвался Матвей Мещеряк. — Условились мы с Ермаком, что он из затинной пищали пальнет по татарам, когда приблизится к городку. А вот как нам подступиться к Бегишу со степи незамеченными — загадка пострашнее сказки о змее девятиголовом. Приметят татары издали, почти за версту, кинутся встречь скопом, так что и отбиться не сумеем! Стало быть, надо что-то придумать!
Ортюха Болдырев еще раз оглядел поле вокруг городка, окраину леса, решил присоветовать атаману свою задумку:
— Надобно краем леса быстро пройти к вон тому южному тракту, овражком спустимся и перекроем дорогу Бегишу и Караче, ежели они надумают бежать в степи, к хану Кучуму. А сюда, в сторону Кашлыка, они отступать и не подумают. Оттуда и до вала рукой подать, заранее не увидят нашего приближения.
Матвей Мещеряк раздумывал недолго, принял совет десятника, тут же отступил с опушки к залегшим в бурьяне казакам.
— Поспешим, братцы, не за грибами пришли, да и не видно их здесь!
И вновь шли лесом, не углубляясь, но и не показываясь на открытом месте, хотя в лесу было еще довольно сумрачно, зато Бегишев городок уже освещен косыми лучами солнца довольно хорошо, так что огонь сторожевых костров померк, и только столбики дыма указывали место, где догорали толстые поленья.
— Пришли, — тихо проговорил Ортюха, когда перед ними объявился заросший высокой травой и кустами овражек, уходящий в сторону Иртыша мимо городка. — Теперь поспешим вниз. Как бы не опоздать к началу сражения.
— Скорее, скорее, братцы! — заторопил свое малое войско атаман Мещеряк. — Иван, как твоя нога? Поспеешь за нами? — Матвей видел, что трудный переход лесом дался Камышнику непросто.
— А что ей сделается, этой ноге, разве что как у бабы-яги станет вдруг костяной? — шутливо отозвался десятник, левой рукой провел по длинным вспотевшим от тяжелого дыхания
Матвей и рядом с ним Ортюха торопливым шагом пошли вниз по овражку, и через десять-пятнадцать минут ступили на дорогу, которая пересекала поле от Бегишева городка к южным улусам, ближайшим из которых был Саргачский, где в городке Тебенди правил своим родом князь Елыгай. Чуть южнее Тебенди в Иртыш впадал Ишим, еще одна крупная река во владениях хана Кучума.
— Ну вот, теперь до вала рукой подать. Отсюда и кинемся на Бегиша со спины, когда под обрывом начнется сражение. Мы Кашлык брали боем от берега, без охвата. Думаю, и на сей раз Бегиш с Карачей, ежели и он здесь, не чают удара в спину, — с видимым облегчением выговорил Мещеряк, посмотрел на своих казаков, которые изрядно притомились из-за бессонной ночи, сказал: — Перекусите, братцы, да ногам роздых хоть малый дайте.
— Надо отойти от дороги чуток вон к тем кустам, ниже по оврагу. Вдруг конники будут поутру скакать туда-сюда, увидят нас и сполох поднимут, — предостерег Ортюха.
Матвей признал совет десятника здравым, и казаки спустились ниже дороги, залегли в кустах и высоком бурьяне, который густо пах свежей полынью, достали из карманов куски вяленого мяса в белых тряпицах, принялись есть.
— Тихо, братцы! — негромко подал голос атаман. — Кажись, кого-то черти несут по степи! Да не одного, а несколько грешных душ! Всем лечь животами на траву и голов не поднимать!
Конский топот с каждой минутой становился все яснее, и вскоре по дороге, придерживая коней у овражка, показались всадники с хвостатыми пиками, которые торчали над меховыми шапками. Матвей Мещеряк насчитал около четырех десятков всадников. Татары миновали овражек и поскакали к городку, по мосту через ров въехали в открывшиеся ворота, где их взмахами шапок встретила стража.
— Кто-то из улусских старшин своих воинов прислал на зов князя Бегиша. Худо, ежели к началу сражения к нему еще какая ратная сила подоспеет, а то и сам Кучум объявится, — с сожалением прошептал Матвей Мещеряк, а Ортюха добавил, что ладно малая сила подъехала, а кабы сотни три-четыре, то и вовсе казакам трудно пришлось бы. Он приподнялся на длинные ноги, чтобы лучше видеть городок и тут же, не сдерживая голоса, с хрипотцой сказал так, чтобы слышали все:
— Кажись, пошли струги через Иртыш! Вона, дозорные на валу забегали, свои места побросали без догляда!
Казаки поднялись на северный склон овражка, по-прежнему хоронясь в траве и за кустами, хорошо разглядели, что в городке поднялась изрядная паника, вновь раскрылись толстые дощатые ворота в степную сторону, и три всадника наметом пустили коней, пригибаясь шапками к лохматым гривам степных скакунов.
— Бегиш вестника погнал к Кучуму или к Караче! — догадался Матвей Мещеряк. — Ортюха, вели казакам спешно натянуть аркан на те колышки, которые ранее вбили!
Ортюха подхватил за руку Федотку Цыбулю, и они быстро намотали оба конца крепкого аркана на колья, которые вбили здесь, когда брали пленного татарина.