Последний барьер. Путешествие Суфия

ПЕРВАЯ ГЛАВА

Тому, кто слышал обо мне, дайте приготовиться прийти и увидеть меня; тому, кто желает меня, дайте поискать меня. Он найдет меня — тогда не дайте ему выбрать никого, кроме меня.

Шамси Табриз

Тот, кто не знает и не осведомлен о своем незнании, —

глупец, — избегай его.

Тот, кто не знает и осведомлен о своем незнании, —

ребенок, — научи его.

Тот, кто знает и не осведомлен о своем знании, —

спящий, — разбуди его.

Но тот, кто знает и осведомлен о своем знании, —

мудрец, —

Пословица

Как-то осенним днем, обходя лондонские антикварные магазины, я набрел на незнакомый мне магазин. Будучи продавцом антиквариата, я заходил в подобные магазины практически каждый день в поисках особых вещиц, которые я мог бы купить подешевле, а затем перепродать дороже. В тот особый день мое внимание привлек маленький магазин, спрятанный на отдаленной улочке, в котором продавалось множество антикварных вещей, преимущественно с Ближнего Востока. Там курился ладан; магазин был достаточно темный, но, как только я вошел в него, я немедленно ощутил мощное присутствие человека, который вышел поприветствовать меня. Моим первым впечатлением стала его громадность. Он был высокого роста, гораздо выше шести футов, плотного телосложения и, как я помню, одет в голубой костюм. У него были усы, он носил очки и, кажется, ему было немногим больше сорока.

— Могу я помочь вам? — спросил он.

— Я только хотел бы все осмотреть, если позволите, — сказал я, к этому моменту совершенно уверенный в потрясающем присутствии силы, которая, как казалось, заполняла магазин.

Улыбаясь, он сказал: — Я догадываюсь, что вы сами занимаетесь продажей, поэтому не обращайте внимания на указанные цены. Располагайте своим временем. — У него был легкий акцент, и он курил длинную турецкую сигарету в длинном мундштуке.

У меня в памяти остались смутные воспоминания о событиях, последовавших за этой встречей. Единственное, в чем я уверен, так это в том, что какое-то очень глубокое чувство убеждало меня в том, что этот человек знает кое-что о том предмете, которым я интересовался уже много лет. Помимо того, что я торговал антиквариатом, я также много занимался целительством. За некоторое время до описанных событий один целитель излечил меня от серьезной болезни, и позже я открыл, что тоже обладаю даром исцеления. Все мое свободное время было посвящено лечению людей, от которых ортодоксальная медицина отказалась, заявив, что их болезнь является психосоматической или даже настолько запущенной, что медицинская наука больше ничего не сможет сделать. Используя определенные системы лечения, я постоянно стремился приобрести новые знания по ним. Во время своих поисков я много читал о Дервишах Ближнего Востока, этих необыкновенных людях, полностью посвятивших свои жизни Богу. Вследствие этого, как полагали, они обладали многочисленными чудесными возможностями. Чем больше я читал о них, тем больше возрастал мой интерес. Изучение Пути, которым следовали Дервиши и Суфии, стало почти навязчивой идеей в моей жизни. Но к тому моменту я не встретил никого, кто лично знал бы о методах лечения, которые они использовали, и о духовных практиках, которым они следовали. И там, в этом крошечном антикварном магазине, я был совершенно уверен, что нашел ключ, который откроет мне доступ к некоторым их секретам. Сделав глубокий вдох, я повернулся к хозяину магазина.

— Вы можете подумать, что я — сумасшедший, — начал я, — и, пожалуйста, простите меня, если я задаю вам неуместный вопрос. Но не знаете ли вы что-нибудь о Дервишах Ближнего Востока?

Мне показалось, что атмосфера в магазине неожиданно изменилась. Мужчина слегка отпрянул назад, но, вновь обретя спокойствие, он тщательно затушил свою сигарету в пепельнице на столе перед собой, а затем, после почти бесконечной паузы, взглянул на меня.

— Какой необычный вопрос, — сказал он. — Почему вы спрашиваете ?

— Я только могу сказать, что интуиция подсказала мне сделать это, — ответил я. — Я долго изучал книги об их путях, и я разыскиваю того, кто обладал бы знаниями из первых уст. По какой-то причине мне пришло в голову, что вы сами приехали с Ближнего Востока и можете знать что-то о них.

— Интересно, почему же вы так думаете? — спросил он с большим подозрением.

Теперь, когда вопрос был задан, я почувствовал себя очень неуютно и думал, что уж лучше бы я не затрагивал его. Ситуация была совершенно необычная. Вот он я, тридцатичетырехлетний английский продавец антиквариата, стою напротив этого огромного человека и задаю ему вопрос об эзотерике, не говоря уже о том, что до этого момента мы никогда не встречались.

— Пожалуйста, простите меня, — пробормотал я. — Вы, должно быть, думаете, что я очень плохо воспитан.

— Нисколько, — ответил он. Теперь он улыбался. — Ничего не происходит случайно, не так ли? Это достаточно странно, но я тоже очень интересуюсь Дервишами, — он уставился на меня пронизывающим взглядом поверх своих очков. — Уже пора закрывать, у меня есть немного времени. Почему бы вам не пойти и не выпить со мной кофе, и мы сможем поговорить об этом немного.

Я не помню, как мы вышли из магазина и как шли по улице, подыскивая место, где мы могли бы выпить кофе. Я испытывал страх, причину которого в тот момент не мог понять: как будто я вступал в мир, совершенно незнакомый АЛЯ меня. И хотя одна часть меня хотела, чтобы я оказался где-то в другом месте, а моя другая половина удерживала меня в ситуации, которая со временем должна была изменить течение моей жизни.

После того как мы уселись и заказали кофе, он представился, сказав, что его зовут Хамид, что он родился в Турции и что живет в Англии уже около двух с половиной лет. Он ходил вокруг предмета, столь занимавшего меня, но не давал никакой информации о Дервишах в Турции. Он рассказал мне, что Ататюрк, первый президент, запретил Дервишей, поскольку их влияние даже в политике стало слишком сильным. Хамид также заявил, что в Турции еще остались люди, знающие об их путях. На самом деле разговор, хотя и очень непринужденный, стал больше походить на допрос, чем на что-то другое. Я чувствовал себя так, будто меня тщательно изучали. Я все больше выходил из себя.

— Но мне очень любопытно, как получилось, что вы так интересуетесь этими вещами, — сказал он наконец, когда мы собрались уходить из кафе. — Возможно, вы не откажетесь прийти ко мне домой на обед завтра вечером, и мы сможем еще поговорить. Вы привередливы в еде?

Довольно сбивчиво я объяснил ему, что вот уже несколько лет являюсь вегетарианцем, но не хотел бы причинять ему беспокойство.

— Прекрасно, — заявил он. — На самом деле есть еще одно совпадение. Недавно я написал книгу о вегетарианских блюдах Ближнего Востока, и я приготовлю для вас нечто особенное. Приходите ко мне завтра вечером к половине восьмого.

Сказав это, он повернулся и исчез в толпе. Какое-то мгновение я стоял, глядя ему вслед, а затем вернулся к себе домой, где я жил один, поскольку мы с женой недавно расстались. Не думаю, что я спал в ту ночь хотя бы несколько часов. Мой разум в смятении пытался осмыслить все, что произошло в тот день.

В течение следующего года я старался проводить с Хамидом как можно больше времени. Мы часами сидели в его магазине, и понемногу и незаметно он вводил меня на

Путь Суфиев, тех, кто следует мистическим путем Ислама. Я стал его учеником и жадно впитывал столько информации, сколько мог. Но по каким-то мне непонятным причинам он отказывался говорить со мной о том вопросе, который интересовал меня больше всего, а именно о целительстве. Когда я задавал ему об этом вопросы, он только говорил, что он совершенно уверен в том, что я обладаю достаточной чувствительностью и буду знать, что делать в нужный момент. По его мнению, тогда этого было достаточно.

— Иди прямой дорогой, — говорил он. — Не отклоняйся. И всегда спрашивай себя о том, почему ты занимаешься этим. Это — опасная игра, и необходимо, чтобы ты обладал прочной основой настоящих знаний; в противном случае ты можешь заблудиться.

Раз в неделю я приходил к нему на обед. Если он все еще готовил, когда я приходил, то он всегда настаивал на том, чтобы я молча сидел, пока он не закончит. Он всегда работал с такой сосредоточенностью и раскладывал пищу так красиво, как будто эта еда была самой важной из того, что он когда-либо готовил. Однажды он спросил меня: «Почему ты вегетарианец?» Я пустился в длинные объяснения о пользе вегетарианства и его связи с духовной жизнью, пока он не прервал меня.