Последний барьер
Шрифт:
Джерри исчез и вскоре вернулся с Кассом, который не мог решить: то ли Джерри все выдумал со страху, то ли дело действительно обстоит серьезно. Но как только Касс увидел Мики, он понял: тут не до шуток – и сразу побежал за Хамбером, велев Джерри ни в коем случае не открывать дверь.
Хамбер смотрел на Мики долго и внимательно. Потом перевел взгляд на Джерри – того снова затрясло от одной только мысли, что ему придется остаться с обезумевшей лошадью один на один. Тогда Хамбер посмотрел на меня – я стоял у двери соседнего денника.
Он оглядел меня с
– Пусть Рок и Уэббер поменяются лошадьми. И тот и другой – храбрые как зайцы, но Рок все-таки крупнее, сильнее и старше.
К тому же, мелькнуло вдруг у меня в голове, у Джерри отец и мать, которые, случись что, поднимут шум, а у Рока в графе «родственники» стоит одно коротенькое слово «нет».
– Один я туда не пойду, сэр, – запротестовал я.
– Пусть Касс попридержит его вилами, тогда я все вычищу. – И то, подумал я про себя, нам обоим повезет, если Мики не проверит наши ребра на прочность.
К моему удивлению, Касс скороговоркой начал убеждать Хамбера, что если я боюсь заходить к Мики один, он пришлет мне на помощь кого-нибудь из конюхов. Хамбер, однако, не слушая ни его, ни меня, снова мрачно уставился на Мики.
Наконец он повернулся ко мне и сказал:
– Возьми ведро и иди к моей конторе.
– Пустое ведро, сэр?
– Да, – раздраженно бросил он, – пустое ведро.
– Чуть припадая на ногу, он зашагал к вытянутому кирпичному домику. Я взял ведро из стойла моей охотничьей, пошел за Хамбером и остановился возле двери.
Хамбер вышел. В одной руке он держал банку для химикатов со стеклянной пробкой, в другой – чайную ложку. Банка была на три четверти заполнена белым порошком. Он жестом приказал мне поставить ведро и высыпал туда порошок – половину чайной ложки.
– Налей воды на треть, – велел он, – и поставь ведро Мики в кормушку, чтобы он не смог его перевернуть. Выпьет – сразу успокоится.
Он унес банку с ложкой обратно в контору, а я взял щепотку белого порошка со дна ведра и опустил в кармашек своего пояса, где лежал лист бумаги со списком лошадей Хамбера. Потом лизнул большой и указательный пальцы: порошок слегка горчил. Банка была с этикеткой, и я успел прочитать название: «Растворимый люминал». Интересно, зачем он держит его у себя в таком количестве?
Я налил в ведро воды, помешал рукой и вернулся к деннику Мики. Касс куда-то исчез. Джерри в другом конце конюшни занимался своей третьей лошадью. Я огляделся по сторонам – должен же кто-то мне помочь! – но все благоразумно скрылись с глаз. Ну уж, дураков нет, к Мики я один не пойду: такой героизм может дорого стоить...
Вскоре показался Хамбер.
– Давай вперед, – сказал мне он.
– Надо быть совсем чокнутым, чтобы идти туда одному, сэр, – угрюмо ответил я.
Он кинул на меня испепеляющий взгляд, но тут же понял, что настаивать бесполезно. Тогда он вдруг переложил палку в левую руку, а правой взял прислоненные к стене вилы.
– Давай, – хрипло повторил он. – Хватит сачковать. Эти грозные орудия никак не вязались с
Я отодвинул засов, и мы вошли в денник Мики. Я был несправедлив к Хамберу, когда подумал, что он струхнет и оставит меня одного. Он держался с обычным хладнокровием, словно страх был ему вообще не ведом. Он уверенно прижал Мики сначала к одному углу, потом к другому, а я тем временем вычистил денник и постелил новую солому, собрал из кормушки несъеденную пищу и поставил туда ведро с разбавленным в воде успокоительным. Но Мики все время держал Хамбера в напряжении: зубами и копытами он действовал куда активнее и опаснее, чем вчера вечером.
Когда я все закончил, Хамбер велел мне выйти первым, потом вышел сам. Его тщательно отутюженный костюм даже не помялся.
Я захлопнул и запер дверь, стараясь изобразить на лице испуг. Хамбер с отвращением взглянул на меня.
– Рок, – насмешливо произнес он, – надеюсь, ты справишься с Мики, если он будет полусонным от лекарств?
– Да, сэр, – пробормотал я.
Тогда, чтобы ты не растерял последние остатки смелости, будем ему несколько дней давать снотворное. Понесешь ему воду – зови Касса или меня, будем подсыпать в ведро снотворное. Ясно?
– Да, сэр.
– Все. – Он резко взмахнул рукой – разговор окончен.
Я отнес мешок с грязной соломой к навозной куче, высыпал его и как следует разглядел повязку, которую Мики сорвал с ноги. Блистер – это красноватая паста. На больной ноге Мики я, как ни старался, следов красной пасты не заметил. А повязка должна пахнуть – и не пахла. Как же так? Ведь рана на ноге большая и глубокая...
В тот же день после обеда я, посадив за спину Джерри, на мотоцикле отправился в Поссет. Когда он с облегченной радостью занялся изучением отдела игрушек, я подошел к окошечку почты.
Меня ждало письмо от Октобера.
«Почему вы не прислали отчет за прошлую неделю? Держать нас в курсе дела – это ваш долг».
С перекошенным от злости ртом я разорвал листок на мелкие кусочки. «Долг». Я все еще оставался у Хамбера в его рабовладельческом государстве отнюдь не из чувства долга. Во-первых, из-за ослиного упрямства мне хотелось закончить начатое, а во-вторых, я действительно был бы рад вырвать английский стипль-чез из цепких лап Эдамса – это я совсем не для красного словца. А долг... Будь дело только в долге, я бы давно выплатил Октоберу его деньги и сделал ему ручкой.
Наверное, он еще сердится на меня из-за Пэтти.
Я написал ответ.
"Ваш смиренный и послушный слуга сожалеет, что на прошлой неделе он не смог выполнить свой долг и сообщить вам о состоянии дел.
Имеется еще много неясностей, но почти наверняка известно следующее: ни одной из одиннадцати лошадей допинг впредь даваться не будет, а очередным победителем должна стать лошадь по кличке Шестиствольный. В настоящее время она принадлежит мистеру Хенри Уоддингтону из Льюиса, графство Суссекс.