Последний бастион. Фантастические романы
Шрифт:
Большой дом из серого камня и красного кирпича до самой крыши зарос плющом. Он казался нежилым; окна были грязными и на первом этаже окна некоторых комнат были закрыты ставнями. Слева от входа располагалась обширная площадка для автомашин.
Мюррей поставил свою машину, выключил зажигание и почти испугался, когда вокруг него воцарилась мертвая тишина. Он вынужден был подавить этот страх, потому что это были только кошмары, вызванные еще недавними чрезмерными дозами алкоголя. Может быть, Близзард никогда о нем не спрашивал? Может быть, он напрасно приехал к этому безлюдному
Он вытащил ключ зажигания и медленно вылез из машины. Потом захлопнул дверцу автомобиля и, открыв багажник, достал оттуда свой дорожный чемодан.
— Вы, конечно, мистер Мюррей Дуглас?
Тихий голос прозвучал совершенно неожиданно. Мюррей с треском захлопнул крышку багажника. Справа от него стоял мужчина неопределенного возраста, на нем был черный костюм и черный галстук. Он подошел совершенно бесшумно.
— Да, это я, — неуверенно ответил Мюррей. — Вы, кажется, ждете меня?
— Вы правы, сэр. Меня зовут Валентайн, и я дворецкий. Можно мне взять ваш чемодан и провести вас в вашу комнату?
Мюррей озадаченно покачал головой. Он уставился на Валентайна, рассматривая бледное, гладкое лицо с темными глазами. Тот выглядел как служащий похоронной команды.
— Ваш чемодан, сэр?
— О… пожалуйста, пожалуйста. Мистер Близзард уже прибыл?
— Нет, сэр. Вы первый. Я ожидаю мистера Близзарда около шести часов, а мистер Дельгадо, вероятно, будет сопровождать его. Все остальные члены труппы должны собраться на протяжении второй половины дня. Пожалуйста, следуйте за мной, сэр.
Валентайн повернулся. Хотя теперь он нес дорожный чемодан, галька по-прежнему не шуршала у него под ногами. У Мюррея появилось чувство, что возле него идет призрак. Они вошли в огромный холл здания, над которым высился стеклянный купол. Здесь и вдоль лестницы на второй этаж повсюду остались части декоративного оформления времен клуба — гравюры с изображением сцен охоты, охотничьи рожки, рога животных, старое оружие и шкура тигра перед огромным камином.
Они поднялись по лестнице на второй этаж и прошли по длинному коридору. Мюррей предположил, что это новое крыло здания, которого он не видел с автомобильной стоянки.
— Ваша комната, сэр, — сказал Валентайн и вставил ключ в последнюю дверь. — Номер четырнадцать.
Мюррей обратил внимание на то, что предпоследняя дверь была под номером тринадцать и спросил себя, была ли эта комната пустой, или нет. Или там должны были разместить кого-то, кто утверждал, что он совершенно не суеверен? Потом он прошел вслед за дворецким в свою комнату и сразу забыл об этих своих мыслях. Вместо этого он непроизвольно тихо присвистнул.
Квадратное помещение было отделано эбеновыми панелями. Возле низкой кровати стояли два низких столика; на одном из них стоял телефон, на другом — большая ваза, полная цветов. На стене над кроватью висела репродукция одной из картин Пикассо. Широкое окно было обрамлено нежно-зелеными занавесками и из него открывался вид на газон позади дома. На белой подставке возле окна стоял телевизор; на удобном расстоянии от кресла-качалки на гнутом столике лежали несколько номеров «Актинг» и другие журналы.
Мюррей подавленно кивнул и подошел к окну. Когда он обернулся, то увидел, что Валентайн хочет распаковать его багаж.
— Нет, оставьте это, Валентайн, — сказал ему Мюррей. — Положите его вот сюда. — Он поискал мелочь, но Валентайн предупреждающе поднял руку.
— Этого не нужно, сэр. Мистер Близзард платит мне великолепное жалованье.
— Ага, — Мюррей пожал плечами и убрал мелочь. — Послушайте, существует ли здесь какое-нибудь подобие распорядка дня? — он начал распаковывать чемодан.
— Насколько мне известно, это зависит от мистера Дельгадо, и от успеха, с которым пойдет работа над пьесой, сэр. Сегодня вечером полвосьмого ужин, затем мистер Дельгадо хочет лично познакомится с присутствующими, получить возможность задать вам вопросы и высказать свои предположения.
— Превосходно. Впрочем, не работали ли вы раньше в этом клубе? — Мюррей сложил носки и рубашки в предназначенный для этого ящик комода, взял свой второй костюм и пошел с ним к бельевому шкафу.
— Нет, сэр. Мистер Близзард нанял меня на службу несколько дней назад. Я здесь такой же чужак, как и вы.
— Старик Близзард тоже втянул вас в это дело, не так ли? — Мюррей открыл дверцу одежного шкафа и застыл, словно парализованный, не обращая внимания на ответ Валентайна.
— Я не могу судить об этом. Для этого я слишком мало знаком с театральной жизнью. Что-нибудь не в порядке, сэр?
— Да, — яростно ответил он. — Здесь. Вот это. — он снова открыл шкаф, взял бутылку «Белой лошади» из нижнего ящика и сунул ее в руки Валентайну. — И это! И это! И это! — Мюррей доставал из шкафа все новые и новые бутылки. — Сухой джин, Буше, крепкий лимонный ром и коньяк Геннеси. — Он увидел там также стаканы, бутылку с содовой и банки лимонного и апельсинового концентрата — но все это было безопасно. Мюррей, вспотев, снова повернулся к Валентайну, стоявшему перед ним с бутылками в руках и с вежливо-вопросительным выражением лица.
— Уберите прочь всю эту дрянь, — Мюррей указал на спиртное. — Это Близзард приказал вам принести сюда все это?
— Так точно, сэр. Мистер Близзард поручил мне позаботиться о наличии освежающих напитков в комнатах для гостей.
— Хорошо, оставим это. Уберите все это спиртное Освежающее? Гм… Вы можете принести мне пару порций овощного сока.
— Очень хорошо, сэр, — Валентайн ничем не показал, знает ли он, почему Мюррей был так возбужден. — Это все?
— Да, — Мюррей повернулся к нему спиной.
Сейчас было не лето. Но он знал об этом с самого начала. В санатории его предупредили, что он ни при каких обстоятельствах не должен принимать спиртного в течение нескольких лет. Должно пройти очень большое время, прежде чем он может рискнуть выпить кружку пива. Мюррею было ясно, что он не должен принимать ни капли алкоголя, пока он в течение шести лет успешно не сыграет на сцене, вернув себе свои профессиональные навыки; иначе он снова окажется в сточной канаве и навсегда останется там.
Сам Мюррей Дуглас был не особенно высокого мнения о себе, но, находясь в сточной канаве, он еще больше ненавидел бы себя.