Последний человек на Луне
Шрифт:
Сегодня мы вспоминаем годы президентства Эйзенхауэра [17] как приятное время – потому что в знаменитой улыбке Айка мы видели маяк лучших времен. Но была тогда и темная сторона. Французы подверглись форменному истреблению в душной долине Дьенбьенфу во Французском Индокитае, который мы потом будем знать под именем Вьетнам. Дома, казалось, коммунистическая угроза растекается вокруг, хотя наши страхи и усиливала неистовая кампания сенатора Джо МакКарти. Далеко в Тихом океане, на атолле Эниветок, американские эксперты собрали 60-тонное устройство с невинным именем Майк, и на рассвете 1 ноября 1952 г. Майк – первая в мире водородная бомба – взорвался так, что огненный
17
Дуайт Эйзенхауэр («Айк») был президентом США с 1953 по 1961 год.
18
«Майк» продемонстрировал возможность термоядерной реакции, но не был бомбой уже потому, что не существовало никакого средства доставки этого монстра к цели. В то же время боезаряд, испытанный в СССР в августе 1953 года, был уже вполне транспортируемым, хотя и несовершенным.
Если время после Великой депрессии было моей колыбелью, то Холодная война стала горном, в котором ковалась моя военная карьера. Но тогда глобальные события казались еще очень далекими, даже когда я надевал форму военных курсов и долгие часы изучал военно-морские науки и историю. И все же, лежа в постели в общежитии «фиджи» на Расселл-стрит, 640, в два часа ночи, я иногда слышал зловещее гудение бомбардировщиков B-36 Стратегического авиационного командования, ломящихся сквозь ночное небо. Мы догадывались, что они несут Большие Бомбы, и хотя эта мысль не меняла моей жизни, реальный мир уже стучался в дверь. Курсант Сернан хотел стать морским летчиком.
На третьем курсе флот наконец-то начал платить обещанную стипендию – царский подарок в 27 долларов в месяц – и отчасти компенсировать стоимость учебников. В конце этого года меня выдвинули в президенты сообщества «фиджи». Старшекурсникам тоже разрешалось голосовать, и пара из них не хотела, чтобы общество Фи-Гамма-Дельта в Пёрдью возглавил католик. Это был первый случай, когда меня коснулась дискриминация, но ненадолго: хотя я и проиграл, но член братства, избранный президентом, вскоре ушел из университета, и я всё равно оказался во главе.
Второй раз я столкнулся с подобным обращением, когда по оценкам и служебной характеристике мог претендовать на командную должность в учебном подразделении флота в университете. Поскольку я не был членом регулярной программы ВМС и имел «билет» только на зачисление в резерв, мне пришлось удовольствоваться должностью заместителя командира. Это снова заставило задуматься, а есть ли у меня реальный шанс попасть в летную школу. Конечно, это было очень далеко от той дискриминации, которую в этом же году запретил Верховный суд, вынесший решение об отмене сегрегации в публичных школах. Тем не менее я почувствовал, что меня дискриминируют, но это лишь сделало меня более целеустремленным.
Как и прочие курсанты из программы подготовки резерва, я должен был участвовать в боевом походе летом после третьего курса. Я приехал на поезде в Норфолк, штат Вирджиния, и нашел там ожидающий меня крейсер «Роанок» – серый гигант с орудиями такой же длины, как телефонные вышки. Я отдал салют флагу на юте, а затем дежурному офицеру, попросил разрешения подняться на борт и в первый раз почувствовал под ногами прочную стальную палубу. Вскоре я понял, что хотя корабль и кажется огромным, на нем кое-чего не хватает. На
В первые дни после выхода в море меня выворачивало наизнанку. Никогда не мог вообразить, что в океане нечто столь большое, как «Роанок», может болтаться, словно пробка от бутылки. Попробуйте как-нибудь заснуть в качающемся гамаке, с бунтующим желудком, да еще если в 10 сантиметрах над вашим носом нависает изогнутое тело другого страдальца в гамаке на ярус выше. Большая часть из нас, курсантов, провела первые несколько дней у борта этого могучего военного судна, отправляя в море содержимое желудка и немало развлекая многоопытных главных старшин, которые стали вскоре нашими друзьями и наставниками.
В переходах по Карибскому морю мы посетили Пуэрто-Рико и сходили на берег в Гаване. Кубинцы в 1955 году были не слишком дружелюбны, потому что один американский моряк недавно обоссал статую их лидера, диктатора Фульхенсио Батисты, прямо под яркими огнями казино, где шла азартная игра. Тем временем далеко в горах Фидель Кастро раздувал пожар революции.
Исполняя рутинные курсантские обязанности, то есть изучая, как работает корабль «Роанок», я все время оглядывался, чтобы посмотреть, как настоящие военно-морские летчики сажают настоящие флотские самолеты на настоящий авианосец, который дымил неподалеку от нас. Не так уж много осталось, думал я и решил, что пора бы и мне подняться в небо на самолете.
После окончания похода я получил небольшой отпуск и поехал на поезде в Чикаго, а там папа купил мне билет за 14 долларов на обратный путь в Университет Пёрдью на массивном DC-3 компании Lake Central Airlines. Безусловно, мой первый полет не был тем волнующим приключением, которого я ожидал. Я сидел в тесном кресле – обычный пассажир в рутинном полете на аэроплане, который уже к этому времени считался устаревшим. Но позже один из братьев «фиджи» посадил меня в маленькую «Сессну-152», и, как только двигатель набрал обороты, а колеса оторвались от земли, я понял, что выбрал карьеру правильно. Теперь я мог смотреть через маленькое окошко на проносящиеся мимо клубы облаков, видеть тянущий нас вращающийся пропеллер и слышать его сильный, но сладкий рокот, в то время как крылья изгибались над головой. И когда мой друг дал мне подержать руки на рычагах, впечатление было такое, будто я стал частью самолета. Пусть обычные люди останутся прикованными к далекой траве внизу, но небеса будут моими.
Когда я перешел на четвертый курс, в культуре стала чувствоваться тяга к бунту. В Монтгомери, штат Алабама, черные во главе с молодым проповедником по имени Мартин Лютер Кинг бойкотировали общественные автобусы. По всем университетам Америки группы «битников» отращивали бороды, читали стихи и вообще вели себя очень странно. В прочной основе восьмилетки Айка стали появляться волосяные трещины, но на мою жизнь они так и не повлияли. Я слишком напряженно работал и был слишком близко к моим целям, чтобы дрейфовать в каком-то ином направлении.
Занятия заканчивались, и я стал получать предложения работы с соблазнительными зарплатами – хороший инженер из Пёрдью мог рассчитывать примерно на 380 долларов в месяц. Это было неплохо для человека, который хотел стать инженером, но моя военно-морская мечта была жива и здорова.
Я стал выпускником Пёрдью 6 июня 1956 года со степенью бакалавра по электротехнике и со средним баллом 5,1 по шестибалльной шкале, и был зачислен в звании энсина в резерв ВМС США. Через две недели я прибыл в Пенсаколу, штат Флорида, для службы на борту CV-48 «Сайпан» – старого угловатого авианосца, который ВМС вывели из боевого состава и передали для использования в учебных целях. Но в моих глазах этот древний корабль с плоской палубой просто сиял. Я должен был флоту три года службы – два обязательных в зачет обучения в университете и еще один, добавленный для летной подготовки.