Последний день Америки
Шрифт:
Да, я уже в шлюзе. Но сначала мне пришлось собрать шмотки, оставленные у основания рубки, затем открыть крышку люка и засунуть себя в вертикальную шахту шлюза. Потом, после полного закрытия крышки, я с трудом отыскал небольшой выступ из толстой резины и вдавил кнопку включения клапана…
К этому моменту прошло около пяти минут. Перед глазами появлялись радужные круги и мельтешили замысловатые фигурки вперемешку с искрами бенгальских огней. В эти секунды я вспомнил, как пару лет назад умер… и был мертв около восьми минут. Да, это была настоящая клиническая смерть. От перепоя. То состояние – между жизнью и смертью –
Испытать это еще разок не хотелось, и я буквально молил Бога, чтобы шлюз поскорее избавился от воды. Наконец, запрограммированный механизм начал работу, и в замкнутое пространство шлюза стал поступать воздух. Выходное отверстие воздушного клапана находилось в верхней части шлюза. Сдвинув маску на лоб и подплыв к верхней крышке, я изогнул шею, вытянул губы дудочкой и… набрал полные легкие воздуха, показавшегося неимоверно свежим и бодрящим.
«Кажется, пронесло», – прошептал я, отдышавшись и ощущая в сознании ясность.
В шлюзе как всегда кромешная тьма, но это беспокоит меньше всего. Уровень воды постепенно убывает. А я опять поторапливаю: «Скорее! Скорее же! Нас засветили. Надо сматываться!..»
Шлюз осушен. Жду щелчка фиксатора, управляемого автоматикой из Центрального поста. Вот он. Щелчок сигнализирует об отключении фиксатора замка внутреннего люка. Кручу механизм. Люк поддается; из расширяющейся щели слепит полоска света дежурной лампы. На протяжении всего похода ее свет казался крайне тусклым, но сейчас, после двенадцати часов пребывания в сумрачной глубине, он заставляет зажмурить глаза.
Быстро спускаюсь по вертикальному трапу и, не сбрасывая снаряги, плюхаюсь в командирское кресло. Надо торопиться…
Вентиль открыт на одно деление – вода из балластных цистерн вытесняется воздухом очень медленно. Увы, сделать это быстрее не могу – американские акустики тотчас определят суть моих действий, и… Впрочем, лучше не думать о грустном. Лучше уйти незаметно.
«Барракуда» плавно отрывается от грунта. Подаю напряжение на основной двигатель; скорость постепенно нарастает. Теперь курс.
Командование ударной противолодочной группы уверено в том, что неизвестная подлодка сверхмалого класса подошла к берегам Северной Америки с разведывательными целями. Следовательно, уходить от перехвата она будет с восточным курсом – в сторону открытого океана, где обнаружить и нейтрализовать ее гораздо труднее. Поэтому я заставляю подлодку повернуть сначала на север, затем на запад. Да-да, именно на запад, чтобы поближе подойти к точке № 6. Противник не ждет от меня подобной наглости и вряд ли отправится искать меня в том направлении. Есть еще одна причина, побудившая меня к подобному действию: покуда не обезврежен шестой заряд, задание нельзя считать выполненным.
«Барракуда» послушно берет заданный курс и осторожно движется на запад над самым рельефным дном.
Прошло двадцать минут напряженного ожидания. Задав параметры движения, я освободился от снаряжения и снова устроился в кресле, водрузив на голову наушники.
За треть часа «Барракуда» отдалилась от места засвета на пять кабельтовых. Маловато. Хотелось бы уйти подальше, но сильнее раскручивать гребной винт пока нельзя – могут услышать. Так же, как я сейчас отлично слышу суматоху на поверхности.
Усмехнувшись, представляю, как матросы американского корабля выбрали кабель-трос, а офицеры изумленно рассматривают обрезанный конец. Как командир корабля объявляет тревогу, а команда мечется по палубам и коридорам. Как акустики пытаются нащупать хоть какой-то звук, а боевые пловцы лихорадочно напяливают снарягу…
«Поздно, ребятки, – шепчу, направляясь варить кофе. – Еще полчасика, и мы с «Барракудой» растворимся в Атлантическом океане. Будто нас в этой точке никогда и не было. А дальше посмотрим, кому повезет: вам – найти меня вторично или нам – навсегда исчезнуть из вашего поля зрения…»
Минуло заветных полчаса. Дистанция до района контакта с боевым кораблем прибрежной зоны USS Coronado и его беспилотным аппаратом увеличивается с каждой минутой. На данный момент между нами более мили. Я периодически водружаю на голову наушники и слушаю море. Суматоха в точке контакта продолжается, но шумы становятся тише. Погони за мной нет, и это не может не радовать.
В моих планах отойти подальше, максимально приблизиться к точке № 6 и залечь на дно. Заряд в аккумуляторных батареях пока имеется, и в ближайшие сутки я постараюсь решить предпоследнюю проблему, связанную с нейтрализацией шестого заряда. Предпоследнюю, потому что последней является долгий путь домой. Это тоже задача не из легких – дойти до территориальных вод России без приключений.
«Барракуда» движется настолько тихо, что даже я, находясь внутри единственного отсека, практически не слышу работу двигателя и вращение вала гребного винта. Правда, скорость ее хода настолько мала, что сопоставима со скоростью плывущего под водой человека. Но я не в обиде. Пусть медленно, зато незаметно.
Середина дня.
Пора бы пообедать. В желудке нет ничего, кроме крепкого кофе и чая, коими я обпивался все утро. Обстановка спокойная. Дистанция до точки моего обнаружения – ровно четыре мили. Я только что аккуратно уложил «Барракуду» приблизительно в том месте, где находится шестой заряд. К сожалению, его снова придется поискать – удирая от американского корабля, я не учитывал скорости и направления течения. Было не до них. Ну да бог с ним – как-нибудь разберусь. Посижу над картой, посчитаю… Уж если «пешком» дочапал и нашел, то теперь будет гораздо проще.
«Так, что тут у нас? – шарю по выдвижным ящикам продуктового хранилища в надежде найти что-нибудь такое, чего раньше не включал в свой рацион. – Пельмени замороженные. Нет, надоели… Овощное рагу с грибами. Ел неделю назад. Пицца. Ее я вообще ненавижу! Просил же заменить блинчиками с мясом! Где они?..»
В конце концов, мой избалованный вкус остановился на обыкновенной пшеничной каше с кусочками свинины и чесноком.
«Старт операции назначаю на… – покончив с ужином, посмотрел я на часы. – Сейчас четырнадцать. Стало быть, в двадцать ноль-ноль будет нормально».