Последний день Америки
Шрифт:
Вспоминал милейшего одессита – Марка Моисеевича, по-отцовски заботившегося обо мне, пока «Николай Макаренко» плелся через Атлантику; Средиземное, Мраморное и Черное моря. Как по прибытии в Одессу он договаривался с надежными друзьями о моей переправке в Россию, как тайно пересаживал в одесском порту на моторную лодку и как сопровождал до Крымского полуострова. Как тепло мы с ним прощались на ночном берегу…
Вспоминал неожиданную встречу с пограничниками, поначалу принявшими меня за наемника с Западной Украины. Как же долго мне пришлось уговаривать старшего наряда – жесткого и довольно упрямого старшего лейтенанта, чтобы он поскорее связался с начальством, а то доложило обо мне в ближайший отдел ФСБ…
В севастопольском ФСБ ко мне тоже отнеслись крайне настороженно, но в Москву все-таки позвонили.
Ну а вспомнив разговор по телефону с Горчаковым, я не смог сдержать смеха.
– Женя?! – воскликнул он и секунд на пять потерял дар речи. Потом, немного придя в себя, прохрипел: – Ты откуда звонишь?
– Я в Крыму. В Севастополе, – спокойно сказал я.
– Как в Крыму?! – икнул он. – Ты пришел на «Барракуде» в Крым?!
– К сожалению, «Барракуды» больше нет. Хорошая была подлодка.
– Так… – генерал собрался с мыслями. – Я сейчас распоряжусь, чтобы за тобой выслали самолет. Передай трубку начальнику местного ФСБ…
Самолет прибыл за мной ровно через пять часов, и все это время местные сотрудники безопасности обращались со мной с таким почтением и уважением, словно я только что вернулся из экспедиции на Марс.
Уж не знаю, что им сказал по телефону Сергей Сергеевич, но мне оперативно организовали помывку в чудесной русской бане, после накормили великолепным ужином под ледяную водочку. А перед поездкой в аэропорт любезно предложили переодеться в новенькие костюмчик, рубашку и туфли. Все это удивительным образом совпало с моими размерами.
Полет до Москвы на небольшом «конторском» самолете проходил по тому же сценарию: экипаж был до неприличия вежлив, а единственная стюардесса суетилась вокруг меня и разве что не спела колыбельную, когда я решил прикорнуть.
Ну а в «Чкаловском» уже ждал служебный автомобиль Горчакова, на котором меня и везут в Департамент. Несмотря на поздний час, там ждет самое высокое начальство.
Дежурный офицер по Департаменту проводил до кабинета директора. В данном кабинете мне доводилось бывать и раньше – иногда для взбучки, а чаще для получения наград. Оказавшись внутри, я увидел сидящих за длинным столом директора Департамента и нескольких заместителей, пару незнакомых мужчин среднего возраста, а также генерала Горчакова.
Представившись, я коротко доложил о выполнении порученного задания.
Директор поднялся с кресла, подошел. Улыбнувшись, пожал руку.
– Мы уж не надеялись на ваше возвращение. Присаживайтесь.
Я уселся в свободное кресло рядом с Горчаковым. Тот приобнял и тоже с нескрываемым удовольствием пожал руку.
– Как же вам удалось вернуться без «Барракуды»? – вновь подал голос директор. – Расскажите вкратце. Мы тут, узнав о вашем воскрешении, перебрали десяток вариантов…
Беседа в кабинете директора длилась около двух часов. Высокие чины никак не могли уверовать в полный успех операции «Цунами-2» и буквально засыпали меня вопросами. Особенно их заинтриговал этап спасения после взрыва заряда № 6 и то, каким образом я сбежал из Соединенных Штатов Америки.
Наконец, внимательно выслушав все ответы, директор решил завершить встречу.
– Полагаю, Евгению Арнольдовичу следует отдохнуть после нелегкой дороги домой. Что ж, – пожал он на прощание мою ладонь, – буду ходатайствовать перед Президентом о вашем награждении и, надеюсь, награда будет самой высокой.
Кабинет мы покинули вместе с Горчаковым.
– А чего тебе ехать в свою холостяцкую обитель?! – неожиданно воскликнул он, спускаясь по лестнице. – Едем ко мне! У меня и коньячок имеется, и отменная закуска в виде отличной ухи. Заодно поболтаем. Ты, может, и не поверишь, но я жутко по тебе соскучился, и когда вдруг услышал по телефону твой голос, чуть слезу не пустил от радости. Ей богу! Мы ведь тут и вправду решили, что погиб…
Ну как было не согласиться?
– С удовольствием отведаю ухи и уничтожу с вами пару бутылок спиртного…
– Да, заряд № 6 действительно взорвался. Но, как бы это сказать… – почесал Сергей Сергеевич плешивый затылок, – взрыв получился слабым.
– То есть как слабым? – не понял я.
– Ну, представь, что ты бросил во вражеский окоп мощную гранату, а она издала этакий пшик, только напугав пехоту противника, вместо того, чтобы ее уничтожить.
– Ничего не понимаю. Но ведь американский боевой корабль прибрежной зоны «USS Coronado» был уничтожен! Я сам видел трупы моряков – утонувшие и плавающие на поверхности!..
Мы сидели в его квартирке и пили хороший коньяк. Уха, сваренная накануне самим Сергеем Сергеевичем, была действительно великолепна.
За окном занимался рассвет, начинался новый августовский день. Я давно потерял счет числам и дням недели. На «Барракуде» я зачеркивал числа на большом настенном календаре, отсчитывая срок добровольного заключения. Позже – на «Макаренко» – все дни и ночи слились для меня воедино. Ну, а сегодня, кажется, начиналась суббота, потому Горчаков никуда не торопился.
– Совершенно верно – американский флот понес некоторые потери, – кивнул он. – Конкретно, были потоплены надводный корабль «USS Coronado» и новейшая подводная лодка типа «Вирджиния». Им не повезло – они оказались слишком близко от эпицентра взрыва, силу которого мы оценили в полторы – максимум две килотонны тротилового эквивалента.
– Всего-то?!
Горчаков по-доброму усмехнулся:
– Именно. И тебе не стоит напрасно переживать – никто из мирных жителей не пострадал. Погибли чуть более трехсот военных моряков, жизнь которых всегда сопряжена с риском.
– Значит, волна все-таки была?
– Да, волна на поверхности, разумеется, поднялась, однако ее высота оказалась далека от той, что прогнозировали наши ученые при разработке проекта «Цунами». В общем, считай, американцам здорово повезло. Особенно проживающим в прибрежной зоне штатов Массачусетс, Нью-Хэмпшир, и Мэн.
Теперь все встало на свои места, окончательно развеяв мучившие в последние три недели сомнения. Тяжелый груз, давивший с того несчастливого дня, словно растворился. Вздохнув, я расправил плечи и расслабленно развалился на удобном диване.