Последний день Туготронов

Гнедина Г.

– Свобода!
– сказал Сережа, и сердце в груди его стало сильным и легким, как птица.

Вокруг стало просторно и тихо.

Впереди бежала тропинка и упиралась в самый край неба. На голубом небе застыло облачко. Оно зацепилось за солнце и стало прозрачным, как леденец. Деревья переговаривались, размахивая ветками. Молодой дрозд пытался запеть соловьиную песню, но срывался и начинал сначала.

Сережа сел на велосипед, поехал по тропинке, которая вела к краю неба, и оказался на поляне. Он слез с велосипеда и сел под деревом. Маленькая ящерица

метнулась в гущу травы, зашуршала и скрылась. Вокруг стоял лес, и все в нем было, как всегда. В яме, затопленной болотной водой, лежала старая ржавая гусеница. Ящерица влезла на гусеницу и стала греться на солнышке. Дрозд перестал подражать соловью и громко защелкал собственную песню. Бабочка-капустница покружилась вокруг Сережи и, взмахнув бледными крыльями, исчезла.

Сережа прислонился к дереву и стал тихо насвистывать...

"Буду искать человека", - твердо решил он и, вытащив из кармана записку, полученную у старика минитака, осторожно ее развернул.

"...Старые программы под дверью Главного ангара", - прочитал он стершиеся буквы на истлевшем куске бумаги.

"Где этот Главный ангар? И как найти человека, написавшего записку, не попадаясь на глаза туготронам?.. Пожалуй, лучше пока спрятать велосипед".

Сережа приподнял кучу хвороста около ямы и завалил им волшебную машину. Потом он выволок из ямы туготронную гусеницу и положил ее сверху. Это будет отметина. А искать эту поляну придется по зарубкам.

Сережа подошел к ближайшему дереву и сделал на нем надрез перочинным ножом. Шагов через десять он снова сделал зарубку на другом дереве. Так он дошел до поляны, окруженной орешником. На кустах его светлели молодые орехи. Сережа раздвинул кусты и увидел тропинку, ведущую к озеру.

"Дождусь темноты", - решил Сережа, снял куртку через голову и положил ее между узловатыми корнями дуба.

Улегшись в лунку между корнями, он стал смотреть в небо. Маленькое облачко оттолкнулось от солнца и стало медленно таять. Жара и тишина постепенно окутывали его, и он закрыл глаза. Сначала Сережа слышал, как разговаривает дрозд, но потом ему показалось, что все затихло, и он заснул.

В кабине было душно. Тюки с продовольствием громоздились друг на друга и скатывались. Все было сделано второпях.

– Прошу тебя, будь осторожен, - тихо прошептало радио.

– Хорошо, - ответил водитель, повернув голову к микрофону.

Он выключил связь и опустил оконное стекло. В кабину ворвался ветер. Вертолет уже летел над Голубым озером.

"Еще пять минут - и я окажусь над страной туготронов. Страшно? Немного".

Водитель - он был минитак - снял очки и стал протирать их носовым платком медленно и аккуратно, как учитель математики. Потом он надел их снова и стал смотреть вниз.

"Жаль, что у меня нет карты местности", - подумал пилот.

Голубая гладь озера уходила назад. Вертолет сделал круг над лесом и пошел на снижение. Раздался треск, молодая осина отбросила назад ободранную верхушку, и вертолет сел вблизи малохоженной тропинки, поросшей муравой. Тюки с

концентратами скатились сверху и завалили дверь. В них было пять тысяч граммов, и минитак с трудом их оттащил. Потом он открыл дверь и соскочил на землю. Перед ним стояли непроходимые джунгли. Это была осока.

"Какая страшная чаща!" - путешественник почувствовал себя очень маленьким и одиноким. Тогда он поднес к губам красную бусинку-передатчик и отправил в страну минитаков такое сообщение:

"Приземлился у туготронов. Начал поиски Непредка. Парабуц".

Осока была остра, как лезвие бритвы. Влажная и темно-зеленая, она росла густо и ровно, подняв кверху узкие клинки. Пробираться сквозь эту чащу было очень трудно. После нескольких метров пути у Парабуца появилась глубокая царапина на руке. Лицо его горело от хлещущих ударов.

"Глупо!
– Он снял очки и снова протер их.
– Проклятая ножевая трава! Может быть, гигант где-то близко. Он-то наверняка мог бы по ней легко пройти. Пойду вперед - будь что будет".

Парабуц надвинул шлем и стал пробираться сквозь осоку к светлеющей вдали поляне. Так он шел, не поднимая головы, пока не кончилась кинжальная трава. Тут он остановился и посмотрел вверх. На блестящем стволе осины резко белела полоска. "Что это такое?" Парабуц перевел взгляд на соседнее дерево. На нем ничего не было.

"Надрез коры? На высоте... на высоте не меньше ста сантиметров! Туготроны? Но они очень редко бывают в лесу".

Парабуц медленно обошел поляну. Снова полоска. И опять очень высоко! Парабуц стал осматривать землю под деревьями. Он замечал царапинки на листочках муравы и трещины на стеблях трилистника. И, наконец, он обнаружил гигантские следы.

Следы Непредка! Зарубки на высоте головы гиганта!

– Э-э-э-й!
– закричал Парабуц изо всех сил.

Но этот крик был так слаб, что только спугнул бабочку с липкой лесной гвоздики. Тогда Парабуц снова пошел вперед, запрокидывая голову и ища глазами зарубки.

...А Сереже Раскату в это время снился сон. Он шел по московскому горбатому переулку, сбегающему к Яузе. Был вечер, и все кругом окутал густой, синий туман. Верхушки домов оторвались от земли и летели, как сказочные корабли, вместе с водосточными трубами, карнизами и пожарными лестницами. За рекой вырос замок с четырьмя башнями. Высотное здание исчезло. В руках Сережа держал коньки, и на них застыли капли осеннего дождя. Это были те самые коньки, которые он обещал Люде наточить, когда наступит зима.

Коньки он давно наточил, но зима все никак не наступала. Из тумана прямо на него выплыла пустая телефонная будка. Ветер хлопал дверью о стену, и казалось, что будка с нетерпением кого-то ждет. Потом появился громадный телефонный диск, и на нем зажглись огромные цифры. Это был номер телефона Люды. Сережа вошел в будку и позвонил. Люда долго не подходила к телефону, и было очень холодно. Ветер громко стучал дверью будки, мешая слушать и ждать Люду. Наконец она подошла.

– Это говорю я, - сказал Сережа и улыбнулся.