Последний долг
Шрифт:
— Я? Ни в коем случае! Иди! Если ничего сказать не хочешь. Как здоровье, в порядке?
— Не жалуюсь!
— Вот и хорошо. Это самое главное, чтобы со здоровьем было все в порядке, при такой нервной жизни!
— При какой? — Я уже начал подниматься из-за стола и замер, оперевшись на спинку стула.
— Дерьмовый здесь кофе варят… Да? Кстати, у Фунтика, говорят, проблемы в последнее время. Да?
— А я здесь при чем?
— Не знаю. — Савельев отхлебнул кофе и скривился. — Не с тобой ли они связаны? Так, случайно… Вон, сейчас-то у него вид совсем нездоровый был,
— Понятия не имею, чего он там объелся. А ты что, защищать его взялся?
— Я? Конечно! За двадцать процентов от его доходов, а если со стрельбой, то и все двадцать пять. А что делать, зарплата маленькая, да и той второй месяц не платят! Ты что-то имеешь против?
— Гена, я тебя уважаю и все такое прочее, но… Не пошел бы ты на… ?
— Вот так! И это за все хорошее, что я для тебя сделал? — Он усмехнулся, разглядывая остатки кофе на дне своей чашки. — Да-а, обидеть человека, плюнуть в душу ему легко, а потом как быть? Кстати, товарищ твой, ну тот, который весь в судимостях, как поживает?
Я мгновенно покрылся потом, а сжимаемый пальцами стул дрогнул и царапнул ножками по паркету. Гена продолжал разглядывать свою чашку, а я не сомневался, что он заметил мою реакцию. Если он уже знает о трупе Красильникова — все, игра закончена. Он даже не даст мне отсюда уйти.
Но Савельев, похоже, ничего еще не знал и вопрос об Антоне задал без всякой задней мысли. Резко подняв голову, он пристально посмотрел на меня, потер виски и уставшим голосом сказал:
— Федя, даже ежу ясно, что у тебя неприятности. Ты не слишком далеко залез? Смотри, свернешь себе голову… Ты парень неглупый, да только вот неграмотный и… какой-то однолинейный, что ли! Летишь вперед, а по сторонам, пока в столб не упрешься, и не смотришь!
Я задвинул стул и сунул руки в карманы.
— Я пойду?
— Иди! — Гена махнул рукой. — Что я тебя, задерживаю, что ли? Иди…
На улице стоял отделенческий «уазик». Тот же самый, который был и при мне, насквозь прогнивший, с расползающимися колесами и обвисшим брезентом. Измятая крышка капота была задрана, и в моторе, дымя папиросой и сплевывая под ноги, ковырялся водитель. Кажется, какой-то новенький.
Я доехал до офиса охранного предприятия «Спрут», и оказалось, что опоздал на каких-то десять минут — директор отправился обедать. Я выругался в адрес Савельева и уселся на диван в приемной. Помещение, которое занимала фирма, по сравнению с любым отделением милиции выглядело шикарно, но на фоне «Оцепления» смотрелось бледно. Штат «Спрута» был почти полностью укомплектован пенсионерами МВД и КГБ-ФСК, и, насколько я слышал, занимались они частной охраной…
Яковлев — ровно через час — озабоченно вошел в приемную, неся под мышкой пачку газет и на ходу расстегивая куртку. Увидев меня, кивнул, ничем не выказав своего удивления, как будто знал, что я приду.
— Наталья Ивановна, мне никто не звонил?
— Нет. — Пожилая секретарша оторвалась от пишущей машинки и взяла со стола конверт. — Михаил Петрович заходил, оставил вам…
— Спасибо, я понял. — Он убрал конверт в карман и, достав ключи от кабинета, повернулся
Я сел в кресло перед столом, а он долго снимал свою кожаную куртку и убирал ее в шкаф, приглаживал перед зеркалом волосы и оправлял пиджак. Потом сел, включил кофеварку на приставном столике и достал из стола трубку.
— Ну-с, молодой человек… Какие проблемы? Он был очень неспокоен, это чувствовалось во всем. Я подумал, что отзвуки стрельбы на Рыбацкой докатились и до его конторы и сейчас он не ждет от меня ничего, кроме продолжения неприятностей.
Мне захотелось встать и уйти. Но сделать этого я не мог и сказал:
— Мне нужно встретиться с Гаймаковым.
— Что?
Он совсем не ожидал услышать это и растерялся. Толстые, с коротко остриженными ногтями пальцы шарили в пачке с табаком.
— А почему ты думаешь, что я с ним знаком? — спросил он. — И откуда уверенность, что я захочу эту самую встречу организовывать? Ни с того ни с сего? Какой мне в этом резон?
— Никакого. Я просто прошу помочь. Для вас это совсем не трудно.
— Что? Это еще почему?
— Я не собираюсь проситься к нему на работу. У меня есть информация, достаточно важная, которой я хотел бы с ним поделиться абсолютно бесплатно и на его условиях. На любых его условиях. При личной встрече. Где угодно и как угодно, это он пусть сам решает.
— Хм… Насколько мне известно, Гаймаков адвокат, ни от кого не прячется и не бегает, к нему можно прийти в контору и записаться на прием…
— У меня нет времени ждать, когда у него там будет прием и когда он согласится меня принять, и мне надо, чтобы меня кто-нибудь рекомендовал.
— По-моему, это уже наглость… Не находите, Федор Ильич?
— Нет. У меня есть информация, которая напрямую касается его… и еще многих-многих лиц, включая и вас, Виктор Михалыч. Так уж получилось.
— Я могу хотя бы в общих чертах поинтересоваться, о чем идет речь?
— Рыбацкая улица. Слышали про такую? Его лицо окаменело. А потом он тихо выругался.
— Я так и знал! Значит…
— Нет, не значит! Это был не я! Но я знаю об этом кое-что интересное. Если для вас это что-то значит, то моя встреча с ним может спасти десятки жизней.
— А почему бы тогда не обратиться куда следует?
— А куда? Куда следует обратиться? Яковлев усмехнулся:
— Все это наталкивает на определенные соображения. Нет?
— Не знаю. Мне нужно встретиться с Гай-маковым. Чего скрывать, для меня эта встреча значит многое, но и он, я уверен, не пожалеет. Да и вы тоже…
— А не страшно… вот так вот мне доверяться?
— Страшно. А что делать? К тому же вы человек умный, поспешных решений принимать не станете.
— Не знаю. — Яковлев набил наконец свою трубку и закурил.
Я тоже достал сигареты.
— Не знаю, что и сказать. Все странно и смахивает на провокацию. Нет?
— Ничуть. Подумайте сами:
— Вот-вот, в таких случаях всегда именно так и говорят! Не знаю… Мы ж с Гаймаковым не друзья, в карты вместе не играем и по кабакам не ходим, так, виделись пару раз, да и то по старой работе… Он ведь когда-то тоже в милиции работал.