Последний долгожитель (Сборник)
Шрифт:
Он вопросительно поднял бровь, и тогда я попросил Кабана распахнуть дверь. Когда президент увидел стоявшего на часах солдата с автоматом, он улыбнулся.
— Хорошо сказано, профессор. — Он прислушался. — Что за шум?
— Служба безопасности наводит порядок в поселке Иоахим…
— Пушками? — ледяным тоном осведомился президент у Кабана.
— Мы были вынуждены… — выдавил тот.
— Говори! — закричал диктатор, и вице-президент, поежился. Но прежде чем он ответил, президент словно бы неожиданно заметив меня, недовольно махпул рукой: — А, ладно, потом… Но не вздумай чего-нибудь упустить! — и мановением руки положил конец аудиенции.
— Над чем ломаете голову, господин профессор? (Я вздрогнул: президент, слегка улыбаясь, искоса наблюдал за мной.) Вы мною довольны? — И он протянул мне руку.
Я пожал ее и в замешательстве вышел из палаты.
1 декабря
Мой пациент быстро поправляется не только физически, но и нравственно. Сегодня мне уже не казалось, что глазами президента на меня смотрит Фельсен — это был волевой, твердый взгляд. Когда я предложил дня через два-три переселиться во дворец, на мгновенье он оробел, но тотчас оправился и потребовал к себе вице-президента, ведавшего военными делами. Из доклада он узнал, что восстание подавлено. Он отдал приказ подготовиться к его возвращению во дворец. Кабан ушел, и тогда президент сделал вид, будто лишь теперь заметил меня.
— Ну как, господин профессор, вы мной довольны?
В ответ я только развел руками. В голосе президента звучала непривычная для меня твердость.
3 декабря
Сегодня рано утром в сопровождении чуть ли не всей армии мы направились во дворец. Президент просто-напросто приказал мне следовать за ним. Пришлось прямо в халате сесть в пуленепробиваемый автомобиль. У входа в личные апартаменты президента нас встретила домоправительница. У меня мурашки по спине поползли, когда я заметил выражение робости на лице президента, но моя тревога оказалась напрасной. Он с достоинством поклонился и поцеловал ей руку, что немало удивило не только женщину, но и свиту. Прежде чем мы вошли в покои, он заявил, что я нахожусь здесь по его настоянию, и все мои указания и пожелания, касающиеся его особы, для каждого являются приказом.
Но вот, наконец, мы остались одни.
— Профессор, — сказал президент, — я думаю, что вместе мы будем находиться в большей безопасности, поэтому настаиваю на вашем пребывании здесь.
Мне не оставалось ничего иного, как пожать плечами.
5 декабря
Пользуясь подсказками обслуживающего персонала, президент «восстанавливает» обстоятельства своей частной жизни, знакомится с предметами личного обихода. Последствия "выпадения памяти" исчезают довольно быстро. Одна проблема, весьма щепетильная и грозившая опасными последствиями, вчера неожиданно разрешилась на редкость удачно.
Мне пришла мысль, что диктатор, наверное, вел какие-то записи и вряд ли держал их в архиве вместе с официальными документами. Должно быть, они находились где-то под рукой. В спальне мы сравнительно легко нашли сейф, но не сумели разгадать сложной комбинации его замка. В ответ на мое шутливое замечание о том, что, мол, его превосходительству этого-то и не следовало забывать, президент в гневе заскрежетал зубами и велел мне замолчать. На сей раз мы с ним не перемигнулись…
Большой беды в том, что хозяин вскроет свой личный тайник и велит сделать новый замок, разумеется, не было, но мы старались избегать случайностей.
И вот тут у него возникла идея. Он ощупал мундир, в котором его привезли в институт, и в потайном кармашке нашел крошечный блокнот. Мы безуспешно перелистывали странички, как вдруг заметили, что уголок обложки слегка отклеился. Сорвав тонкую бумажку, среди множества цифр непонятного назначения нашли и комбинацию букв. Пользуясь ею, попытались открыть сейф, но, к нашему величайшему изумлению, безуспешно. Мы долго сидели, недоумевая, как вдруг меня осенило. Взяв из рук президента книжечку, я попробовал открыть сейф, набирая буквы справа налево. Дверца распахнулась. Весьма простая хитрость.
— Господин профессор, вы величайший человек! — с пафосом воскликнул президент. У меня вертелась на языке благодарность за столь высокую оценку, но я вовремя удержался. Во-первых, потому, что его восторг был искренним, во-вторых, потому, что я и сам был донельзя доволен успехом.
Из записей президента нам действительно удалось немало узнать о вещах, до сих пор скрытых от остального мира. Это оказалось весьма полезным. В числе прочего выяснилось и подлинное имя президента, его происхождение и то обстоятельство, что домоправительница и в самом деле была родственницей и возлюбленной Кабана.
10 декабря
В последние дни события приняли такой оборот, что у меня голова идет кругом. Я восхищен восприимчивостью президента и его способностью приспосабливаться к обстоятельствам.
Первые два дня я по необходимости присутствовал на всех государственных переговорах, чтобы сглаживать некоторые промахи, якобы вызванные пресловутым "выпадением памяти". Только теперь можно связать в логическую цепочку все происшедшее. В первый день обсуждался доклад о подавлении восстания. Из него выяснилось, что восставшим удалось вывести из-под удара главные силы. Штаб восстания не был захвачен. В этом факте члены совета усматривали измену. Во время совещания президент преимущественно молчал. К вечеру следующего дня он снова созвал всех, за исключением министра пропаганды, которому поручил переговоры с послом Блуфонии. Тогда я не обратил на это внимания, но сегодня все выяснилось.
Я ночевал в спальне президента. Вечером у нас состоялся примечательный разговор. Президент долго расхаживал по комнате, потом остановился возле меня.
— Док, — впервые за долгое время он обратился ко мне, как прежде, — завтра я велю произвести облаву и обыски на улице Ньютона. Все, кого там найдут, будут задержаны.
Я оторопел: на улице Ньютона помещается штаб повстанцев, до сих пор его не удавалось обнаружить никаким ищейкам диктатора. Фельсен, как и я, был членом штаба! Я с трудом нашел в себе силы спросить:
— Но, бога ради, зачем?
Президент спокойно объяснил:
— Ведь это ваша мысль, док. Если сегодня мой режим падет, это окажется роковым как для находящихся у власти правых, так и для готовых к революционному перевороту левых. Не правда?
— Правда.
— Вот видите, а ваши сподвижники и руководители придерживаются иного мнения! Каждую минуту можно ожидать новой атаки, и, должен признаться, ваше имя тоже занесено в черный список.
— Мое имя? — несказанно удивился я.
— Да, да! Ваше. Из-за меня. Вы не только спасли мне жизнь, которая, кстати говоря, полностью находилась в ваших руках — все знали, что мое состояние безнадежно и жизнь моя гроша медного не стоит.