Последний дон
Шрифт:
Тем временем Скиппи Дир, зажав Иоганну в углу, рассказывал ей о своем новом фильме, где есть грандиозная эпизодическая роль невинной молодой девушки, жутко изнасилованной и убитой торговцем наркотиками.
– Ты просто рождена для этой роли. Опыта у тебя маловато, но, если я сумею протащить это мимо Бобби, ты можешь прийти для пробы. – Он выдержал паузу и, намекая на звездный час, ждущий ее впереди, проронил с теплой уверенностью: – По-моему, тебе следует сменить имя. Иоганна – чересчур громоздко для твоей карьеры.
От его внимания не ускользнуло, как зарделось ее лицо; воистину трогательно видеть, как молодые девушки верят в собственную красоту, стремятся быть звездами так же страстно, как девушки эпохи Возрождения хотели быть святыми. Перед его глазами вдруг встала циничная усмешка Эрнеста Вейла, и Дир подумал: «Смейся, смейся, сколько хочешь, и все равно это духовная нужда. В обоих случаях это чаще ведет к мученичеству, чем к славе, но таковы уж условия сделки».
Далее, как и следовало ожидать, Иоганна отправилась потолковать с Бентсом. Дир подошел к Мело Стюарту и его новой подружке Лайзе. Несмотря на ее театральный талант, Скиппи сомневался в ее будущем на киноэкране. Камера чересчур жестока к красоте подобного рода. А живой ум сделает ее непригодной для многих ролей. Но Мело настаивал, чтобы она была главной героиней в картине Лоузи, а порой Мело нельзя отказывать. К тому же главная женская роль в фильме – дерьмо собачье, пойди туда – сбегай сюда.
Дир расцеловал Лайзу в обе щеки.
– Я видел тебя в Нью-Йорке. Чудесная постановка. – Мгновение помедлив, он добавил: – Надеюсь, ты согласишься на роль в моем новом фильме. Мело считает, что это станет твоим прорывом в кино.
– Мне еще надо посмотреть сценарий, – одарила его холодной улыбкой Лайза.
Как всегда в подобных случаях, Дир ощутил всколыхнувшееся в душе недовольство. Ей предоставляют единственный шанс в жизни, а она еще кочевряжится, хочет увидеть дерьмовый сценарий. Мело иронически улыбнулся.
– Конечно, – заверил Дир. – Но поверь мне, я не пошлю тебе сценарий, недостойный твоего таланта.
Мело, всегда проявлявший в бизнесе куда больше пыла, чем в любви, заявил:
– Лайза, мы можем гарантировать тебе главную женскую роль в первоклассном остросюжетном фильме. Сценарий не такое священное писание, как в театре. В наших силах менять его, как тебе понравится.
Лайза улыбнулась ему чуть теплее.
– Вы тоже верите в эту чушь? Сценические пьесы переписываются. Как ты думаешь, что мы с ними делаем, когда выезжаем на гастроли?
Прежде чем они успели ответить, в апартаменты вошли Джим Лоузи и Данте Клерикуцио. Дир ринулся поприветствовать пришедших и представить их остальным собравшимся.
Лоузи и Данте являли собой почти комическую пару. Лоузи высокий, обаятельный, безупречно одетый – строгая рубашка, в костюме и при галстуке, несмотря на невыносимый июльский зной Лас-Вегаса. И рядом с ним Данте, с бугрящимися под футболкой громадными мышцами, в ярко разукрашенной ренессансной шапочке на черных курчавых волосах и ужасно низкий. Все остальные собравшиеся, эксперты в области мира иллюзий, поняли, что эти двое отнюдь не иллюзорны, несмотря на столь нелепый вид. Слишком уж недвижны и холодны были их лица. Такое не сымитируешь. Лоузи тотчас же обратился к Афине, выложив, что с нетерпением ждет, когда сможет увидеть ее в «Мессалине». Он отринул свою манеру запугивания и чуть ли не лебезил перед ней. Женщины всегда находили его очаровательным, неужели Афина станет исключением?
Данте завладел бокалом и уселся на диван. Никто к нему даже близко не подходил, кроме Клавдии. За истекшие годы они виделись не больше трех раз, объединяли их только детские воспоминания. Клавдия поцеловала Данте в щеку. В детстве он часто мучил ее, но у Клавдии все-таки остались о нем теплые воспоминания. Данте обнял ее.
– Cugina, ты просто красавица. Если бы ты так выглядела, когда мы были детьми, я бы ни за что не лупил тебя.
Клавдия стащила у него с головы ренессансную шапочку.
– Кросс рассказывал мне о твоих шапочках, ты в них выглядишь очень мило. – Она надела шапочку себе на голову. – Даже у Папы Римского нет такой милой шапочки.
– А ведь у него масса шапок, – заметил Данте. – Кто бы мог подумать, что ты станешь таким большим винтом в кинобизнесе.
– А что ты поделываешь? – поинтересовалась Клавдия.
– Заправляю мясной компанией. Поставляем мясо в отели. – Данте улыбнулся и спросил: – Послушай, ты не могла бы представить меня своей прекрасной звезде?
Клавдия подвела его к Афине, все еще зажатой в угол Джимом Лоузи, включившим свое обаяние на полную катушку. Увидев ренессансную шапочку Данте, Афина улыбнулась. Данте выглядел обезоруживающе комично.
– Я убежден, что вашу картину ждет великая судьба, – продолжал Лоузи рассыпаться в любезностях. – Может быть, после заключительной вечеринки вы позволите мне быть вашим телохранителем и сопроводить вас обратно в виллу, после чего мы могли бы вместе выпить, – разыгрывал он роль доброго полицейского.
Но Афина с блеском отвергла его поползновения.
– Я бы с радостью, – тепло улыбнулась она. – Но я задержусь на вечеринке всего лишь на полчасика и не хочу, чтобы вы ее прозевали. Мне надо завтра успеть на утренний рейс, а потом я лечу во Францию. У меня просто слишком много дел.
Данте восхищался ею, видя ее отвращение и страх перед Лоузи. Но при этом она ухитрилась заставить Лоузи подумать, что его ухаживания способны достичь цели.
– Я могу полететь с вами в Лос-Анджелес, – предложил Лоузи. – В котором часу ваш вылет?
– Вы очень любезны, – отозвалась Афина, – но это маленький частный чартер, и все места уже заняты.
Наконец-то вырвавшись обратно к себе в виллу, Афина позвонила Кроссу и сказала, что сейчас выходит.
Первое, что бросилось Афине в глаза, – строжайшие меры безопасности. У лифта, ведущего в пентхауз отеля «Занаду», стояла охрана. Лифт открывался специальным ключом. В потолке самого лифта имелись телекамеры, а когда двери открылись, она оказалась в вестибюле, где находилось пять человек. Один встретил ее у дверей лифта, другой сидел за столом с рядом телемониторов, а двое в углу помещения играли в карты. И еще один читал «Спортз иллюстрейтед» на диване.