Последний дон
Шрифт:
Колония Малибу, где поселилась Афина Аквитана, представляла собой отрезок пляжа, расположенный минутах в сорока езды на север от Беверли-Хиллз и Голливуда. В колонию входило чуть более сотни домов стоимостью от трех до шести миллионов каждый, но с виду очень заурядных и ветхих. Каждый дом окружала ограда, иногда дополненная затейливыми воротами.
Попасть в Колонию можно было только по частной дороге с механическими воротами, охраняемыми службой безопасности, размещавшейся в большой будке. Персонал охраны допускал посетителей только по списку или после получения разрешения по телефону. Постоянным жителям наклеивали на ветровые стекла автомобилей специальные пропуска, менявшиеся еженедельно. Кросс мысленно обозначил эту охранную преграду как «докучливую», но несерьезную.
Зато служащие Тихоокеанского агентства безопасности, несущие вахту вокруг дома Афины, являли собой куда более основательную преграду на пути потенциальных злоумышленников. Все были облачены в фирменные мундиры, вооружены и пребывали на пике физической формы.
Гости приблизились к дому Афины по дорожке, идущей параллельно линии берега. Вход преграждали дополнительные ворота с системой наблюдения, находившиеся под контролем секретарши Афины. Та дистанционно открыла их из гостевого флигеля, расположенного неподалеку.
У ворот тоже стояли двое охранников в форме Тихоокеанского агентства, а еще двое – у двери дома. Мимо флигеля вела длинная дорожка через сад, благоухавший ароматами множества цветов и лимонных деревьев, сливающимися с солоноватым дыханием океана. В конце концов дорожка вывела их к дому, расположенному у самого берега.
Миниатюрная горничная-латиноамериканка провела их через просторную кухню в гостиную, за огромными окнами которой плескался океан. Бамбуковая мебель, стеклянные столики, глубокие диваны цвета морской волны. Горничная довела гостей до стеклянной двери, ведущей на широкую и длинную террасу с видом на океан, на которой стояли столики, стулья и сверкавший никелем велотренажер. А дальше простирался океан – сине-зеленый, полого уходящий под самые небеса.
Увидев Афину на этой террасе, Кросс Де Лена был так потрясен, что в душе его всколыхнулся страх. Она оказалась куда изысканнее, чем на пленке, – качество чрезвычайно редкостное. Пленка не могла передать нежность кожи, глубину и поразительный оттенок ее зеленых глаз. Двигалась Афина грациозно и будто без усилий, как великолепная спортсменка. Прическа ее – грубый бобрик, напоминавший золотое жнивье, – сделала бы любую другую женщину уродиной, но лишь увенчала красоту Афины, словно корона. И даже висевший на ней балахоном блекло-голубой спортивный костюм не в силах был скрыть красоту ее фигуры. Длинные ноги, ногти босых ступней не накрашены.
Но более всего поразили Кросса ум и сосредоточенное внимание, светившиеся в ее взгляде.
Афина поприветствовала Скиппи Дира традиционным поцелуем в щеку, тепло обняла Клавдию и пожала Кроссу руку. В глазах ее плескалась зелень океанских вод.
– Клавдия вечно только о вас и говорит, – сказала она Кроссу. – О своем смазливом, загадочном братце, который способен остановить Землю, если пожелает. – Она рассмеялась – без малейшей фальши, словно и не была ничем напугана.
Кросс ощутил упоительный восторг, иного слова и не подберешь. Голос гортанный, низкий – будто чарующий музыкальный инструмент. Лучащееся интеллигентностью лицо с дивно очерченными скулами и не тронутыми помадой роскошными губами цвета красного вина. В голове Кросса вдруг промелькнуло воспоминание об одном из кратких поучений Гронвельта: «Деньги могут защитить тебя от всего на свете, кроме красивой женщины».
В Вегасе Кросс встречал множество красивых женщин, да и в Лос-Анджелесе и Голливуде тоже. Но в Вегасе красота существует сама по себе, почти без примеси таланта; многие из этих красоток сперва потерпели фиаско в Голливуде. В Голливуде красота обручена с талантом и, не столь уж часто, с великим художественным дарованием. Оба города приманивают к себе красоту со всего мира. Далее следуют актрисы, взошедшие до уровня Суперзвезды.
Эти женщины вдобавок к своему обаянию и красоте обладают определенной долей детской невинности и отвагой. Сами по себе диковинки в подобном ремесле, эти качества могут быть возвышены до уровня настоящего искусства, что придает им определенное достоинство. Хотя красота для обоих городов – дело привычное, только Голливуд вскармливает богинь, которым поклоняется весь мир. И Афина Аквитана – одна из этих редкостных богинь.
– Клавдия говорила мне, что вы красивейшая женщина на свете, – холодно проронил Кросс.
– А что она говорила о моих мозгах? – поинтересовалась Афина, перевесившись через перила террасы и вытянув одну ногу назад для исполнения какого-то упражнения. То, что у другой женщины выглядело бы жеманством, у нее получилось совершенно естественно. И в самом деле, Афина продолжала выполнять гимнастику на протяжении всего разговора – то наклоняясь вперед и назад, то вытягивая одну ногу поверх перил, подкрепляя некоторые из своих слов жестикуляцией.
– Фина, ни за что ведь не скажешь, что мы родственники, правда? – поинтересовалась Клавдия.
– Ни за что, – подтвердил Скиппи Дир.
Однако Афина, поглядев на обоих, заметила:
– Вы очень похожи. – И Кросс видел, что она ни капельки не покривила душой.
– Теперь ты видишь, за что я ее люблю, – резюмировала Клавдия.
– Говорят, вы можете помочь мне. Не представляю, каким образом, – на минутку прервав упражнения, сказала Кроссу Афина.
Тот изо всех сил старался не таращиться на нее, старался не глядеть на пламенеющее солнцем золото волос на фоне зелени.
– Я собаку съел по части убеждения людей, – сказал он. – Пожалуй, я сумею уговорить вашего мужа пойти на сделку, если он и в самом деле единственное препятствие между вами и работой.
– Что-то мне не верится, что Боз способен выполнить свою часть уговора. Студия уже пошла на сделку с ним.
– Афина, – произнес Дир тоном, сходившим у него за мягкий, – тебе совершенно не о чем беспокоиться. Обещаю. – Но почему-то это заявление прозвучало неубедительно даже для него самого. Дир внимательно наблюдал за остальными, зная, как Афина ошеломляет мужчин. Актрисы – самые очаровательные люди на свете, когда хотят. Но Кросс при виде Афины и глазом не моргнул.
– Скиппи никак не хочет примириться с тем, что я ухожу из кино, – пояснила Афина. – Для него это ужасно важно.
– А для тебя нет?! – сердито осведомился Дир.
Афина смерила его долгим, холодным взглядом.
– Когда-то было важно. Но я знаю Боза. Я должна исчезнуть, начать новую жизнь. – На губах ее заиграла озорная ухмылка. – Я-то устроюсь где угодно.
– Я могу заключить соглашение с вашим мужем, – сказал Кросс, – и гарантирую, что он будет его придерживаться.
– Афина, – уверенно заявил Дир, – в кинобизнесе не счесть подобных дел о происках шизиков против звезд. У нас имеются надежные, испытанные процедуры. На самом деле никакой опасности нет.