Последний дон

Пьюзо Марио

– Я делаю это вовсе не затем, чтобы оскорбить вас, – улыбнулась она Кроссу. – Точно так же я поступаю с виднейшими кинопродюсерами в городе.

– Вроде Скиппи Дира? – рассмеялся Кросс. – Я вложил деньги в шесть его фильмов, добившихся шумного успеха, но не заработавших мне ни гроша.

– Потому что я не представляла ваши интересы. Что ж, прежде чем я соглашусь, вы должны открыть мне, как собираетесь вынудить Афину вернуться к работе. – Она сделала паузу. – До меня доходили кое-какие слухи о вас.

– А до меня – о вас, – отозвался Кросс. – Помню, много лет назад, когда вы выступали

защитником по уголовным делам, вы избавили одного парнишку от наказания за убийство. Он убил свою подружку, а вы повернули дело так, что его признали действовавшим в состоянии аффекта. Меньше чем через год он снова разгуливал на свободе. – Он выдержал паузу, намеренно дав выход своему раздражению. – Его репутация вас не волновала.

– Вы не ответили на мой вопрос, – холодно поглядела на него Молли.

Кросс решил, что ложь должна сопровождаться капелькой обаяния.

– Молли… Может, перейдем на «ты»? – Получив утвердительный кивок, Кросс продолжал: – Тебе известно, что я управляю отелем в Вегасе. И кое-что постиг. Деньги творят чудеса, деньгами можно одолеть любой страх, так что я намерен предложить Афине пятьдесят процентов со всех доходов, которые получу от фильма. Если ты составишь соглашение правильно и если нам повезет, для нее это будет означать около тридцати миллионов. – Он помолчал и с пылом проговорил: – Ну как, Молли, ты рискнула бы за тридцать миллионов?

– Вообще-то Афина не придает деньгам значения, – покачала головой Молли.

– Единственное, что меня озадачивает, это почему студия сама не предложила ей подобный уговор.

Впервые за время встречи Молли насмешливо улыбнулась.

– Ты просто не знаком с киностудиями. Они боятся, что, если создать подобный прецедент, все звезды пустятся на ту же уловку. Но давай продолжим. Думаю, студия согласится на твое предложение, потому что заработает огромные деньги на одном только распространении фильма. На этом она будет настаивать. Кроме того, захочет получить процент с прибылей. Но я еще раз подчеркиваю, Афина твое предложение не примет. – Она помолчала, а затем сказала с иронической улыбкой: – А я-то думала, вы, воротилы из Вегаса, никогда не участвуете в азартных играх.

– Играют все без исключения, – улыбнулся Кросс ей в ответ. – Я тоже, когда это сулит приличную выгоду. Кроме того, я планирую продать отель и начать зарабатывать кинобизнесом. – Он на минутку смолк, давая Молли время заглянуть к нему в душу, чтобы разглядеть желание войти в этот мир. – По-моему, это интереснее.

– Понимаю. Значит, это не минутная прихоть.

– Скорее лазейка. Как только я в нее втиснусь, мне понадобится твоя помощь, чтобы пролезть до конца.

Молли эта идея позабавила.

– Я берусь представлять тебя. Но что касается развития успеха, давай-ка сперва поглядим, не лишишься ли ты этих ста миллионов.

Переговорив по телефону, она положила трубку и сообщила Кроссу:

– До того нам надо встретиться с коммерческим отделом студии, чтобы установить правила игры. А у тебя в запасе три дня, чтобы пойти на попятную.

– Вот это оперативность! – восхитился Кросс.

– У них, я ни при чем. Они вбухали целое состояние, чтобы удержать картину на плаву.

– Знаю, мне незачем

это говорить… Но предложение, которое я собираюсь сделать мисс Аквитане, конфиденциальное, строго между нами.

– Да, это незачем говорить, – подтвердила Молли.

Они обменялись рукопожатием, а после ухода Кросса Молли вдруг припомнила кое-что. Почему Кросс Де Лена упомянул о том давнем деле, когда она выручила того парнишку, об этой ее знаменитой победе? Почему именно об этом деле? Ведь она вытащила из петли массу убийц.

Три дня спустя Кросс Де Лена и Молли Фландерс встретились в ее кабинете перед визитом в студию «ЛоддСтоун», чтобы она могла проверить финансовые документы, которые Кросс захватил на встречу. Затем поехали на студию в «Мерседесе SL 300», принадлежащем Молли.

Как только их впустили в ворота студии, Молли сказала:

– Смотри на стоянку. Даю по доллару за каждую американскую машину, которую ты тут отыщешь.

Мимо проплывало море лоснящихся машин всех цветов радуги – «Мерседесы», «Эстон-Мартины», «БМВ», «Роллс-Ройсы». Углядев один «Кадиллак», Кросс указал на него.

– Какой-то нищий бедолага-сценарист из Нью-Йорка, – весело прокомментировала Молли.

Студия «ЛоддСтоун» представляла собой громаднейшую площадку с разбросанными там и сям небольшими зданиями независимых компаний. Главное здание, насчитывающее всего десять этажей, выглядело будто кинодекорация, сохранив аромат двадцатых, когда студия была только-только основана; здание ни разу не подвергали реконструкции, ограничиваясь необходимым ремонтом. Кроссу оно напомнило анклав в Бронксе.

В тесных рабочих кабинетах администрации студии негде было яблоку упасть, исключение составлял лишь десятый этаж, где разместились кабинеты Элая Марриона и Бобби Бентса. А между двумя кабинетами находился просторный конференц-зал со стойкой бара в сторонке и примыкающей к бару кухонькой, в которой хлопотал бармен. Вокруг стола переговоров стояли темно-красные бархатные кресла. Стены были увешаны оправленными в рамки плакатами фильмов студии.

Пришедших ожидали Элай Маррион, Бобби Бентс, Скиппи Дир, главный юрисконсульт студии и еще двое адвокатов. Молли передала главному юрисконсульту финансовые документы, и трое адвокатов противоположной стороны углубились в их чтение. Бармен принес заказанные напитки и, повинуясь указанию Скиппи Дира, скрылся.

Элай Маррион, как всегда, настоял на том, чтобы Кросс перешел с ним на «ты», после чего поведал одну из своих любимых баек, которую частенько пускал в ход во время переговоров, чтобы обезоружить противную сторону. Мол, его, Элая Марриона, дед организовал компанию в начале двадцатых годов и хотел назвать ее «Лоуд Стоун», но его сильный немецкий акцент сбил адвокатов с толку. Тогда компания тянула всего на десять тысяч долларов, и, когда ошибка вскрылась, сочли, что исправлять ее – лишний труд. А теперь она выросла в семимиллиардную компанию с бессмысленным названием. Но, как подчеркнул Маррион (а он никогда не шутил без серьезного умысла), печатное слово – пустышка. Столь могущественным логотип компании сделал только визуальный образ магнитного камня, привлекающего свет из всех уголков Вселенной.