Последний довод королей
Шрифт:
— Сядьте, Гойл, — резко сказал Глокта.
Коска схватил Гойла за запястье и безжалостно вывернул ему руку за спину, так что тот вскрикнул. Тогда глава наемников заставил инквизитора снова сесть на стул, сжал рукой его затылок и ударил лицом прямо о прекрасную карту Союза. Послышался короткий резкий щелчок, и нос Гойла сломался. Кровь брызнула на западную часть Срединных земель.
«Не очень вежливо, но время вежливости прошло. Нам нужно признание архилектора или кого-то близкого к нему. Сульт, конечно, подошел бы лучше, но раз нет
— Где та девушка с моими инструментами?
Арди тихо вошла в комнату, медленно приблизилась к столу и поставила на него ящик.
Глокта щелкнул пальцами. Толстый наемник неспешно подошел, крепко взял Гойла за свободную руку и резко потянул ее через стол.
— Уверен, вы до ужаса много знаете о пытках, Гойл. Однако поверьте мне, невозможно до конца постичь это, если не посидишь по обе стороны стола.
— Вы сумасшедший! — Наставник корчился, размазывая кровь по изображению Союза. — Вы перешли все границы!
— Границы? — Глокта разразился смехом. — Я целую ночь отрезал пальцы у одного из своих друзей, а потом убил другого. И вы смеете говорить мне о границах!
Он резко откинул крышку ящика, показывая инструменты.
— Есть только одна граница — та, что отделяет сильного от слабого. Граница между тем, кто задает вопросы, и тем, кто на вопросы отвечает. Больше никаких границ нет. — Он наклонился вперед и прижал конец пальца к виску Гойла. — Они лишь в твоей голове! Наручники, пожалуйста.
— А? — Коска взглянул на толстого наемника, и тот пожал плечами. Синеватые пятна татуировок на его толстой шее съежились.
— Пффф, — произнес карлик.
Парень с воспаленным лицом хранил молчание. Однорукий сорвал маску и ковырял нос крюком.
Глокта сгорбился и глубоко вздохнул.
«Да, профессионалов не заменить».
— Ну, придется импровизировать.
Он зачерпнул пригоршню длинных гвоздей и со звоном бросил их на стол. Потом вытащил молоток с блестящим отполированным наконечником.
— Думаю, вы догадались, что мы собираемся делать.
— Нет. Нет! Мы можем договориться, мы можем…
Глокта приложил гвоздь острием к запястью Гойла.
— Подождите! Подождите…
— Будьте так любезны, подержите это. У меня только одна рука свободна.
Коска осторожно взял гвоздь большим и указательным пальцами.
— Смотрите, куда целитесь молотком, ладно?
— Не беспокойтесь. Я не промахнусь.
«У меня огромный опыт».
— Подождите! — завизжал Гойл.
Молоток издал три металлических щелчка, разочаровывающе тихих, загоняя гвоздь прямо между костями запястья Гойла в крышку стола. Гойл взревел от боли, кровь фонтаном брызнула на стол.
— О, не надо, наставник. По сравнению с тем, что вы делали с узниками в Инглии, это детский лепет. Сохраняйте правильный темп. Если будете вопить, как сейчас, дальше некуда будет развернуться.
Толстый наемник сгреб своей короткопалой пятерней запястье Гойла и положил на карту
— Гвоздь? — спросил Коска, приподнимая бровь.
— Вы уже держите его.
— Подождите! А-а! Подождите!
— Зачем? Мало что за эти шесть лет доставляло мне такое удовольствие. Не завидуйте моему скромному счастью. Я наслаждаюсь им так редко.
Глокта поднял молоток.
— Подождите!
Удар. Гойл снова завопил от боли. Удар. И еще раз. Гвоздь прошел насквозь, и обе руки бывшего мучителя арестантов в Инглии были прибиты к столу.
«Вот к чему приводят амбиции при отсутствии таланта. Надо вбить пару гвоздей в нужное место, чтобы поубавить высокомерие».
Гойл тяжело дышал через окровавленные зубы, его растопыренные пальцы стучали по столу. Глокта неодобрительно покачал головой.
— На вашем месте я бы прекратил борьбу. Вы только причините себе страдание.
— Ты заплатишь за это, уродливый мерзавец! Не думай, что все сойдет тебе с рук!
— О, я уже заплатил!
Глокта медленно повернул шею, стараясь размять ноющие мышцы.
— Меня держали несколько месяцев, так что я потерял счет времени, в камере размером с ящик комода. Там нельзя было ни стоять, ни даже сидеть, распрямившись. Единственно возможное положение — скрючившись, согнувшись в три погибели. Сотни бесконечных часов в кромешной тьме, в удушающей жаре. Я стоял на коленях в вонючей луже из собственного дерьма и корчился, пытаясь не задохнуться. Умолял дать мне воды, и мои тюремщики по капле лили ее через решетку сверху. Иногда они мочились на меня, и я должен был их за это благодарить. С тех пор я так и не выпрямился. Сам не понимаю, как я не сошел с ума. — Глокта задумался на мгновение, затем пожал плечами. — А может быть, сошел. В любом случае, я принес эти жертвы. На какие жертвы готовы пойти вы, чтобы сохранить секреты Сульта?
Ответа не последовало. Только кровь текла из-под рук Гойла, заполняя собой пространство вокруг поблескивающего камня, отмечающего Допросный дом в городе Келне.
Глокта сжал трость и наклонился, чтобы прошептать на ухо Гойлу:
— Между твоими яйцами и анусом есть одно место, один маленький кусочек плоти… Ты никогда не увидишь его, если ты не акробат или не имеешь неестественного пристрастия к зеркалам. Понимаешь, о чем я? Люди озабочены тем, что находится перед ним или даже за ним, а вот о самом этом месте несправедливо забывают.
Он собрал несколько гвоздей и повертел ими перед лицом Гойла.
— Сегодня я хочу восстановить справедливость. Я начну там и буду двигаться дальше, и после этого, поверь мне, ты уже не забудешь об этом клочке плоти. По крайней мере, будешь помнить о том, где он прежде был. Практик Коска, не поможете ли снять с наставника штаны?
— Университет! — завопил Гойл. На его лысой голове обильно выступил пот. — Сульт! Он в Университете!
«Как быстро. Даже жаль. Но некоторые лихие бойцы сразу понимают, когда проиграли».