Последний дракон

Ривз Майкл

— Милый, — взмолилась она, утирая слезы с лица, — я говорю правду! Вторжение — это правда! Война — правда! Мне рассказал фандорский шпион!

Принц обернулся.

— Шпион?

Эвирайя просветлела.

— Фандорец! Твои «источники», вероятно, уже рассказали тебе о шпионе.

— Хватит! Я больше не играю в эти игры!

Быстро, словно опасаясь, что он уйдет, Эвирайя затараторила:

— Как только ты уехал, пришло послание о фандорском шпионе, которого задержали в заливе. Я сама допросила шпиона в присутствии Толчина и Алоры. Он рассказал нам о планах Фандоры о вторжении.

Я бросилась с этими новостями к Ясветру, но он отказался предпринимать какие-либо действия. Он выгнал меня, сказав, что это сумасшедшие обвинения и попытка выставить его из дворца! Я была очень взволнована. Тебя не было. Поэтому я созвала собрание. Надлесье должно знать об опасности, грозящей Симбалии, дорогой. В твое отсутствие что еще я могла сделать?

Кайерт нахмурился.

— Где шпион?

— В подземелье. Я могу прямо сейчас тебя туда отвести.

— Если это твои очередные проделки, я…

— Это правда, — сказала она, — я сама покажу тебе.

Вернувшись от ледяных утесов, где они увидели вмерзшего в лед дракона, высохшие кости в пещерах, испуганные холдраги в смятении и с криками отчаяния носились вокруг своей горы. Мраклинг знал, что теперь он уговорит их нарушить закон драконов.

Теперь даже те, кто все еще надеялся, что драконы вернутся и помогут им, не могли ничего возразить. Те, кто не решался нарушить закон, все равно будут вынуждены покинуть свое обиталище из-за холода.

Мраклинг уселся на пике и задумался о дальнейшем. Паника пройдет. Они повернутся к нему. Увидев пещеры, немногие решатся оспорить его план. Уверенный в себе, он расправил крылья. Его тело онемело от холода, мороз пробирался внутрь, в самую глубину его существа, добирался туда, где билась его горячая тайна. Он боролся с искушением открыться им, открыть им тайну своего рождения, рассказать, что раса драконов не исчезла совсем с лица земли, что их тайна жила в нем. Но он не осмеливался. Они могут не понять. Ведь у них никогда не было этого дара. Они могут не понять, как так получилось, что у него он был. Лучше держать это при себе.

Выгнув шею, Мраклинг издал пронзительный звук. В ответ один из холдрагов, огромный даже для своей расы, подлетел к нему.

Мраклинг заговорил с ним Хранительница рассказала, что видела людей летающими. В этом следовало удостовериться. Если люди действительно научились летать, значит, холдраги потеряли самое большое преимущество.

Огромный холдраг кружил вокруг пика, слушая распоряжения Мраклинга. Затем он полетел на восток поискать горных козлов или еще чего-нибудь съедобного. Ему нужны будут силы для долгого перелета на юг.

Мраклинг остался на своем одиноком пике, смотря вслед исчезающему вдали существу. Он думал о людях. Не многие холдраги их видели. Люди были такими маленькими, такими ничтожными, но они были опасны. С ними нужно быть настороже. Мраклинг рассказал остальным о том, что выяснила Хранительница. Ярость на людей уже овладевала холдрагами, и они не скоро успокоятся. Теперь он может позволить себе действовать не спеша. Холдраги выживут.

Всадники ветра принесли весть о созыве Сената в Северный Предел, и главы семей, обуреваемые мрачными предчувствиями, готовились к встрече. Мало кто сомневался в том, как они проголосуют, ибо каждый чувствовал ответственность перед семьей погибшей девочки.

Представители семей горняков тоже готовились появиться в подземной пещере, где должно было состояться голосование, отчищали руки от въевшейся в кожу земли, надевали лучшую одежду и дешевые украшения, ярко сверкающие на бледной от постоянного пребывания под землей коже. Горняки в основном поддерживали Ясветра, но все же и в их рядах были сомневающиеся. Странные вещи творились в Симбалии последнее время. Много слухов ходило о Керии, загадочной райанской женщине, которая была больше чем советником для короля.

Дом барона Толчина и баронессы Алоры был непохож на другие. Барон сам набросал эскиз, привнеся в постройку много черт зданий, виденных им в путешествиях, даже висячий садик, наполняющий округу ароматами жасмина и имбиря. Само здание было низким и открытым, с внутренним двориком и фонтанами. Его окна и двери были из слоновой кости и темного дерева, все покрытые фресками, изображающими караваны в пути. Одна часть дома была встроена, по традиции, в ствол дерева. Там находилась комната, в которой барон и баронесса принимали принцессу Эвирайю, и будуар, в котором они сейчас готовились к собранию Сената.

Членам королевской семьи голосовать на собраниях Сената было запрещено. Сенат был придуман для граждан Симбалии. Каждая семья — это слово означало несколько родов, происходящих от древних предков — посылала своего представителя, одетого в цвета семьи, с семейным гербом, вышитым на платье, и он или она выражали общее мнение семьи на собрании.

Одеваясь, Толчин размышлял о возможном исходе голосования.

— У Ясветра тяжелое положение, — сказал он.

Алора рассматривала коллекцию разноцветных вееров, чтобы выбрать подходящий к своему пышному облачению.

— Ты действительно думаешь, что народ Надлесья видит в Ясветре изменника? — спросила она.

— Кое-кто, — ответил Толчин, не без труда застегивая на животе бежевый камзол, — хотя в Северном Пределе таких гораздо больше. Есть много причин смотреть на Ясветра с неодобрением, дорогая. Есть многие в Симбалии, которым его смещение будет только на руку.

Алора вздохнула.

— Прослужив двадцать лет в казначействе, — сказала она, — я думаю, что выгода — это не только туки в казне. Ясветра нельзя согнать с трона из-за того, что оскудела казна. Чтобы Семья решила действовать, должны быть веские доказательства измены. Несмотря на все обвинения, у Эвирайи нет доказательств.

— Она воспользуется шпионом, — сказал барон.

Алора покачала головой:

— А это ничего не доказывает, Толчин. Никаких злодеянии Ясветра. Чтобы убрать его, потребуется решение монарха Эфрайона, а причин думать, что он вдруг это сделает, нет никаких.

— Ты, кажется, даже довольна, моя дорогая, — сказал Толчин, поднимая с кровати свой плащ. — Смещение Ясветра поможет излечить тот раскол, который образовался в Семье из-за него.

Алора держала в руках широкую голубую ленту.