Последний единорог
Шрифт:
– Беги – крикнул он. – Беги немедленно! Но Она не смотрела ни на него, ни на Быка, ее глаза были опущены в землю.
Услыхав голос Шмендрика, Бык громко и угрожающе заворчал. Он торопился выбраться вместе с единорогом из долины, и волшебник знал почему. За сверкающей громадой Красного Быка он мог видеть две-три бледно-желтых звездочки, начинавшие меркнуть в ином, осторожном и теплом, свете. Близился рассвет.
«Он боится дневного света, – заметил про себя Шмендрик. – Это стоит знать». Еще раз он крикнул, чтобы Она бежала, но единственный ответ раскатился над ним громовым мычанием. Она рванулась вперед, и Шмендрик отскочил в сторону, иначе Она растоптала бы его. Совсем близко за ней был Бык, гнавший
С трудом встав на одно колено, он увидел, что Красный Бык уже довел единорога до деревьев. Если бы Она еще раз попробовала спастись… Но Она уже принадлежала не себе – Быку. Волшебник мельком увидел ее за полумесяцем бледных рогов, тусклую и потерянную, прежде чем вал красной спины скрыл ее из вида. Тогда, качаясь от слабости, разбитый и побежденный, он поднялся и дал волю всей своей безнадежности, пока где-то в нем не проснулось нечто, однажды посетившее его. От страха и счастья он громко крикнул.
Слова, которые магия дала ему во второй раз, он никогда не мог с уверенностью вспомнить, они ринулись из него как орлы, и он отпустил их. Но когда последнее слово вырвалось на волю, громовым ударом, швырнувшим его на землю, поразила его вернувшаяся пустота. Все произошло в один миг. И еще не сумев подняться, он уже знал: сила была и оставила его.
Впереди Красный Бык смиренно обнюхивал что-то, лежащее на земле. Шмендрик нигде не видел единорога. Он изо всех сил припустил вперед, но Молли была ближе, и она первой увидела, над чем склонился Красный Бык. Как дитя она прикусила пальцы.
У ног Красного Быка крохотным холмиком света и тени лежала молодая девушка. Она была нага, и тело ее светилось, как снег под лучами луны. Спутанные, светлые, белые как водопад волосы спускались ниже пояса, лицо ее было закрыто руками.
– Ох, – выдохнула Молли. – Что ты наделал? – И, ничего не боясь, она подбежала к девушке и склонилась над ней.
Красный Бык поднял свою громадную слепую голову и медленно повернул ее к Шмендрику. Казалось, он становился бледнее и тусклее по мере того, как светлело серое небо, хотя он все еще пламенел диким светом ползущей лавы. Еще раз Красный Бык дохнул на неподвижную фигурку, обдав ее ветром своего дыхания. Затем, не издав ни звука, он рванулся к деревьям и тремя гигантскими прыжками исчез из вида. На краю долины Шмендрик заметил его последний раз не силуэт, нет, вихрь тьмы, красной тьмы, которую видишь, закрывая глаза от боли. Рога стали двумя самыми высокими башнями сумасшедшего замка Хаггарда.
Молли Отрава положила голову белой девушки себе на колени и вновь повторяла: «Что ты наделал, что ты наделал». Прекраснее спокойного и почти улыбающегося во сне лица девушки Шмендрик никогда ничего не видел. Оно одновременно и ранило и согревало его. Молли пригладила странные волосы, и Шмендрик заметил на лбу выше переносицы маленькую выступающую темную отметину. Это не было шрамом или синяком. Скорее, это был цветок.
– Что ты заладила – «наделал», «наделал». Спас ее от Быка с помощью магии – только и всего! С помощью магии, женщина, моей собственной истинной магии! – Бессильный от восторга, он хотел плясать и сидеть тихо, его распирали слова и ему нечего было сказать. Потом он расхохотался, обхватив ее за плечи, и наконец, задыхаясь от смеха, распростерся у ног Молли.
– Дай сюда плащ, – сказала Молли. Сияющий волшебник, мигая, уставился на нее. Она протянула руку и грубо стащила рваный плащ с его плеч. Затем, как могла, укрыла им спящую девушку. Тело ее просвечивало сквозь плащ, как солнце сквозь листья.
– Конечно, тебе интересно знать, как я собираюсь вернуть
Молли резко высвободилась, щеки и уши ее покраснели. Девушка на ее коленях вздохнула, перестала улыбаться и отвернула голову от зарева на востоке. Молли сказала:
– Шмендрик, бедняга, волшебник, разве ты не видишь…
– Что? Что еще надо видеть? – спросил он твердо, но с опаской, и в его зеленых глазах появился испуг. – Красному Быку нужен был единорог, и ей следовало стать кем-нибудь другим. Ты меня сама об этом просила, так что же тебя теперь раздражает? Нервно, как старуха, Молли затрясла головой: – Я не знала, что ты собираешься превратить ее в человека, лучше бы ты… – Не закончив фразу, она отвернулась от него, продолжая одной рукой гладить волосы белой девушки.
– Выбирает форму магия, не я, – отвечал Шмендрик. – Шут может выбрать тот или другой фокус, но волшебник – это носильщик, осел, везущий хозяина. Волшебник призывает, магия выбирает, – Его лицо лихорадочно пылало, отчего казалось еще моложе. – Я носитель, – пел он, – Я – обиталище. Я – вестник.
– Ты – идиот, – свирепо ответила ему Молли. – Ты меня слышишь? Да, ты волшебник, это так, но ты – глупый волшебник.
Девушка пыталась проснуться, руки ее сжимались и разжимались, а веки трепетали, как грудка пойманной птицы. Молли и Шмендрик, не отрываясь, глядели на нее, и с мягким стоном девушка открыла глаза. Широко, шире и несколько глубже, чем обычно, посаженные глаза были темны как море и как в море в них искрились странные создания, никогда не поднимающиеся на поверхность, Молли подумала: «Единорога можно превратить в ящерицу, в акулу, в улитку, в гусыню, и все-таки глаза выдадут его. Мне. Я узнаю». Девушка лежала, не шевелясь, пытаясь разглядеть свое отражение в глазах Молли и Шмендрика. Вдруг одним движением она вскочила на ноги, черный плащ свалился на колени Молли. На миг изогнувшись дугой, она посмотрела на свои руки, беспомощно прижатые высоко к груди. Она раскачивалась и переваливалась, как дрессированный шимпанзе. На лице ее застыло растерянное выражение, будто она жертва глупой шутки. И все же любое ее движение было прекрасным. Ее ужас был прекраснее любого счастья, виденного когда-то Молли, и это было страшнее всего.
– Осел, – сказала Молли, – тоже мне – кудесник.
– Я могу превратить ее обратно в единорога, – хриплым голосом сказал волшебник, – не беспокойся, я могу превратить ее опять в единорога.
Сверкая на солнце, белая девушка ковыляла туда-сюда на сильных молодых ногах. Внезапно она споткнулась, упала и крепко ушиблась – она не знала, как падать на руки. Молли рванулась к ней, но, скрючившись на земле и глядя на нее, девушка проговорила низким голосом: – Что вы сделали со мной? Молли Отрава залилась слезами. С похолодевшим мокрым лицом Шмендрик шагнул вперед:
– Я превратил вас в человека, чтобы спасти от Красного Быка. Ничего больше сделать я не мог. Как только смогу, я превращу вас обратно.
– Красный Бык, – прошептала девушка. – Ах! – Она страшно задрожала, как будто что-то изнутри сотрясало ее: – Он был слишком силен, – сказала она, – слишком. Его силе нет ни начала, ни конца. Он старше меня.
Ее глаза расширились, и Молли показалось, что в их темной глубине огненной рыбой проплыл и исчез Бык. Неуверенно, с ужасом и отвращением девушка начала ощупывать свое лицо. Когда ее согнутые пальцы коснулись отметины на лбу, она закрыла глаза и тонко и пронзительно застонала от потери, усталости и предельного отчаяния.