Последний эскогир
Шрифт:
– Я подумаю над твоими словами, – ответил Костом. – А теперь, напиши пригласительное письмо Его Величеству с просьбой посетить наши скромные угодья. И добавь, что это не терпит отлагательств. Загляни на кухню, попроси Нади принести мне крепкий отвар из листьев шиповника.
– А как же девушка?
– О ней я позабочусь позже. Иди.
Альбинос вышел из кабинета. Командир посмотрел на огонь факелов. Он поймал себя на мысли, что думает о единственном уловимом из речи Агана слове: «выбить».
Мюр
– Ни кормить, ни поить! Это приказ, – ответил он.
– А мне плевать! Не позволю ребенку голодать!
– Ослушаешься – посадим рядом, при всем уважении.
– При всем уважении, если не позволишь пройти, этот чайник окажется у тебя в заднице!
– Послушай, Даля, жаль напоминать, но твои угрозы теперь не имеют веса. Будь добра, уйди.
Кухарка не сдавалась и начала менять стратегию, но ни лесть, ни обещание о дополнительной порции еды, и даже слезы женщины не могли сломить упертого барана. Кухарка сама имела дочь и мысль о том, что она могла оказаться на месте несчастной заключенной, разрывало материнское сердце.
Мюр больше не мог терпеть унижения несчастной. Он перенял еду и чайник и повел кухарку на рабочее место. Раздавшийся голос узницы, заставил воспоминания вспыхнуть в голове охотника…
… Девушка бежала через лес. Лицо было покрыто грязью и слезами, а декольте – запекшийся кровью. Тяжело дыша, Тара наклонилась на дерево и схватилась за голову. Услышав хруст, она обернулась и увидела смуглого парня.
– Спокойно, я тебя не обижу, – спокойно произнес Мюр. – Где ты живешь?
Тара с ужасом осмотрела его. Поняв состояние незнакомки, парень показательно сбросил свое оружие. Затем снял с плеч сумку и бросил ей.
– Там есть вода, еда и куртка. Я не сдвинусь с места, клянусь.
Девушка медлила. Она ужасно проголадалась, но она взяла только куртку.
– Дай мне оружие, – произнесла Тара.
– Зачем?
– Я должна убить их за то, что они сделали!
– Кто?
– Я не знаю, кто они. Не знаю!
– Ты не справишься с ними одна.
Девушка ринулась в сторону скинутого ружья, но Мюр перехватил его. Она свалилась с ног от бессилия.
– Все произошло так быстро, я не должна была убегать! Мне нужно было остаться с ним!
Мюр присел к незнакомке и начал успокаивать…
– … Я так не понял, кто напал. Наемников в рясах мы еще нигде не встретили, – закончил Мюр, сидя за столом в столовой. – У Тары кроме родителей никого нет, поэтому я планировал навестить ее зимой и привести сюда.
Альбинос сидел напротив и слушал напарника с удивленным выражением лица. Ему казалось, что названый старший брат, как на ладони.
Ну и дела, – протянул он. – Значит, поэтому ты так побледнел. Думаешь, это твоя Тара?
– Надеюсь, что нет.
– А зачем надеяться? Иди, да проверь.
Костом не поверит. Решит, что я поддался жалости и хочу помочь симулянтке.
– В рассказе ты представился чутким парнем, но в жизни ты далек от идеала. Вот что, я вырубаю охранника, а ты спасаешь девушку, а потом вместе выгребаем за нарушение.
– Ты готов получить ни за что?
– Как ни за что? А как же ты? Твои переживания – мои переживания. Ты не раз вытаскивал меня из передряг. И вообще, я первый забеспокоился о заложнице. Будем считать, что это ты у меня на подхвате, – подмигнул альбинос.
– Ты в своем репертуаре, – улыбнулся Мюр, не подозревая, что собеседник пожалел о своих словах. Но их уже не вернуть. Тем более, когда в глазах напарника загорелась надежда.
Охотники направились в сторону камеры, из которой вышел Костом с замершим лицом. Парни поняли – что-то не так. Предводитель не отдавал приказа запереть дверь, а на его одежде было много крови.
У обоих парней возникла одинаковая мысль. Мюр направился за охранником, который тут же проскользнул внутрь, а альбинос последовал за отцом драконоловов.
Мюр встал в ступор. От лица узницы, как и от всего тела, почти ничего не осталось. Но она каким-то чудом все еще дышала!
– Костом сказал переместить ее в комнату и позвать лекаря, – бросил охранник. – Я бы бросил «это» вариться с собачьим кормом.
Внутрь вбежал альбинос и выразил гримасу отвращения. Осмотревшись, он заметил два сапога. Из одного текли струйки грязной воды, а другой валялся вытрепанный в углу. Рядом с ним лежали крысиные кости, которые не раз обгладывались.
Напарники оказались в толпе собравшихся охотников. Все стояли перед камерой и обсуждали вопли, доносившиеся несколько минут назад. Все были в недоумении из-за нахлынувшей ярости командира и шокированы до возмущения его поведением. Еще никогда Костом так не изливал свою ярость на узника, тем более на такого беззащитного и слабого.
Презрение и смута витали в воздухе. Но все же, среди охотников нашлись и те, кто настойчиво пытался оправдывать действия командира, который имел право не отчитываться за свои действия перед подчиненными. В воздухе повеяло сомнение.