Последний фуршет
Шрифт:
Находись она в другом состоянии духа, сама нашла бы, с чего начать знакомство. Но Лиза все еще была сама не своя.
— Вам очень идет черный цвет. На редкость.
— Черный цвет? — повторила Лиза, не ожидая, что он начнет с этого. Она не замечала сама, как одета, и в черном провела всю неделю. — Я никогда его не носила.
— Вы сделали правильный выбор, — не отступал он.
Лиза почувствовала, как слезы подкатили к горлу, хотя проглотила все успокоительные таблетки, которые ей дали. Захотелось ответить ему что-то
— Этот выбор сделали за меня, — тихо проговорила Лиза.
— Да? У вас есть свой дизайнер? Тогда передайте ему, что стоит обратить внимание на замечательного японского кутюрье Ямомото. Его черные вещи совершенно потрясающие. Вам пойдут.
— Я знаю. Я видела, — сказала Лиза, отвернувшись к иллюминатору. За ним серело бетонное летное поле аэропорта Елизово, по нему елозили желтые машинки-трудяги. — Но я в черном не из любви к черному, — добавила она, повернувшись к молодому человеку.
Что-то в его лице изменилось, он поежился и тихо сказал:
— Простите. Наверное, я не о том. — И умолк, а она покачала головой. — Но если честно, я просто хотел заговорить с вами. Не знал, с чего начать. — Он пожал плечами.
Лиза кивнула:
— Вы не виноваты,. Просто я летала сюда, в Петропавловск-Камчатский, по печальному случаю.
— Я понял. Хотя и поздно. — Он сложил руки лодочкой и поклонился.
— Мои родители погибли. Они были вулканологи. Их засыпало пеплом. Или накрыла лава. Никто не знает.
Она отвернулась к окну. Рабочие откатывали трап от самолета. Лиза смотрела, как резиновые колеса упирались, не желая подчиняться.
— А вы кланяетесь, как настоящий японец, — заметила она.
— Научился, — бросил молодой человек.
— Вы были в Японии?
— Я жил там. Работал, — коротко ответил он. — Возвращаюсь в Москву, мой контракт закончился. А здесь, в Петропавловске-Камчатском, были дела.
— Коннитива, — сказала она.
Он уставился на нее.
— Вы... знаете японский? Ну да, я понял. На Дальнем Востоке сейчас все могут поздороваться по-японски. Особенности данной местности. — Он хмыкнул. — Вы, конечно, знаете и как будет «до свидания»?
— Саенара, — сказала Лиза, забавляясь его удивлением. Ее лицо стало похоже на лицо дерзкого подростка. Такой она появлялась на местном телеканале в детской передаче. Лиза Соломина могла залезть на вершину сопки и там допекать вулканолога расспросами о том, как устроены все тридцать действующих и триста потухших вулканов Камчатки.
Его пухлые губы стали еще более пухлыми, острый подбородок еще сильнее подался вперед, а в глазах читалось желание узнать тайну, которой его поманили так неожиданно.
— Го-будзи-дэ, — произнесла Лиза.
— Вы сказали «счастливого пути»? — Он, не мигая, смотрел на девушку. Видел веснушки на носу, по цвету совпадающие со светло-рыжими волосами.
— А вы — против? — спросила она, чувствуя, как азарт охватывает ее.
— Против... чего?
— Чтобы ваш путь был счастливым?
— Он уже счастливо начался, — сосед многозначительно посмотрел на нее. — Вы на самом деле знаете японский язык?
— Да, — сказала Лиза. — Знаю.
— Простите, могу я вам сделать еще... нет, то есть просто, комплимент?
— Попробуйте... еще раз, — насмешливо произнесла Лиза, а он смущенно засмеялся.
— У вас отличное произношение.
— Я знаю, — кивнула девушка...
... — Лизунья, — услышала она голос Славика и вздрогнула. — Мне сразу захотелось назвать тебя Лизунья. — Он высунул язык и провел им по ее щеке. Язык был горячий. Очень.
— Так что тебя удержало? — спросила она, вытирая щеку и слегка морщась.
— Только одно, — он засмеялся. — Мне хотелось продлить удовольствие.
— Как это?
— Не только лизнуть, а...
— Молчи, — она прикрыла его рот ладошкой. — Нам пора вставать. Иначе твой Андрей Борисович лопнет от злости. — Славик засмеялся. — И у него из живота вылетят суси, тэмпура, соба, цукидами и...
— Ладно, перестань. Как раз сегодня я должен договориться с ним о проценте с каждого блюда... которое войдет в книгу.
— Ты уж постарайся, — Лиза резко поднялась и села в постели. — Кстати, мне пришла в голову еще одна мысль... — Она посмотрела на щелку между толстыми шторами. Солнце пробиралось в нее, и оно было не просто желтого, а золотого цвета. И если эту полоску нарезать, то можно осыпать все вокруг сусальным золотом. — Она озолотит нас, — сказала Лиза.
— А знаешь, я, кажется, понял, почему заговорил с тобой в самолете.
— Почему? — Лиза быстро повернулась к нему.
— От тебя веяло чем-то... надежным. — Славик помолчал. — К тебе хотелось прислониться и затихнуть. — Он усмехнулся. — Я... никогда... нет, точнее сказать, я давно не чувствовал себя так ни с кем.
— Понятно. — На Лизу снова навалилась какая-то тяжесть. Она не захотела уточнять, с кем ему было так же надежно. Она сама знала.
Славик выбрался из постели, за ним Лиза. У нее тоже сегодня дело. Свое. Она не сказала о нем мужу.
Павел Лобастов, хозяин галереи, позвонил ей сам. Ласковым голосом, каким разговаривал со всеми нужными людьми, сообщил:
— Лиза, только ты можешь спасти меня от позора.
Чего он опасался на самом деле, она не знала, но согласилась приехать.
Выставка японской национальной обуви уже закончилась, и теперь Павел собирался устроить распродажу вещей, которые сделали нанятые им умельцы по японским образцам.
Лиза появилась в галерее и принялась осматривать каждую пару.