Последний глоток сказки: жизнь. Часть I и Последний глоток сказки: смерть. Часть II
Шрифт:
— Рар'a, умоляю… Я буду петь похоронные песни… И если вас заранее тошнит от моего вида, то не идите дальше…
— Похоронные песни? Мы под них будем танцевать?
— Я сыграю для вас вальс снежинок, — тряхнул головой Дору. — Там будет рок-н-ролл. Люди пришли потанцевать и покрасоваться костюмами. Без костюма вам будет сложно выглядеть настоящим вампиром. Хоть бы плащ у Эмиля одолжили, что ли…
Граф развернулся и развернул вместе с собой Валентину, да так резко, что та едва не ободрала ладонь, которой держалась за
— Идем! — выдал граф нетерпеливо, и Валентине пришлось бежать.
Лишь у ступеней, ведущих в подвал, она схватилась за перила и выдохнула:
— Погодите! Мне плохо…
Она увидела на бледном лице гримасу боли или ей просто очень хотелось отыскать в стеклянных глазах сожаление… Граф переместил руку ей на локоть и помог спуститься.
— Интересно, как мы внесем гроб? — выкрикнул им в спину Эмиль по-английски, но они не обернулись.
Охранник придержал для них дверь, хотя смотрел только наверх, на гроб.
— Это реквизит, — процедила Валентина сквозь зубы. — Есть какие-то варианты с черным ходом?
— У нас тут и есть черный ход, — оскалился охранник, показав пластмассовые клыки. — Давайте как-то так, по лестнице.
И крикнул по-английски "Камон, гайз!", а потом снова обратился к Валентине:
— Надо было вчера внести, до посетителей.
— У нас там розы… Для, — она улыбнулась, — для посетительниц.
За дверью к ним тут же подвалил юноша в чудаковатом плаще.
— Ваши пригласительные!
— Проверьте список, пожалуйста. Меня зовут Валентина Усакова, там в скобках написано "куклы".
— Да, есть такая, — юноша поднял голову от планшета. — А остальные?
— Костя в курсе, что у меня будет помощь с куклами.
— Три человека? Я не думаю, что смогу всех пропустить.
— Один человек. Там в списках есть Дору Мороз плюс один, — Дору ткнул пальцем в Эмиля. — Он не говорит по-русски.
— О, да… Рояль в скобках, да?
— Рояль так рояль, — усмехнулся вампир. — Но я еще и пою как бы…
— Как бы, — усмехнулся юноша, поправляя красную бабочку, скрепляющую ворот черной рубашки. — Что-то у нас душно, — бросил он охраннику. — Подержи дверь открытой.
— Пойдемте скорее!
Валентина легко догадалась о причинах повышения температуры в теле юноши и потянула графа за собой.
— Хорошей охоты! — крикнул им юноша, а Валентина, обернувшись, выплюнула:
— Типун тебе на язык!
За кулисами было не развернуться, и их отправили с гробом прямо на сцену, вокруг которой тут же собралась любопытная толпа. Граф ретировался с чемоданом в самую глубь сцены, но и оттуда быстро вышел на середину. Валентина схватила его за рукав и притянула к себе:
— Я не знаю, как помочь вам…
— Ты знаешь… — одними губами ответил граф и потащил ее к раскрытому чемодану. Они уселись в тени его крышки. Граф нагнулся, будто распутывал не спутанные нити, и Валентина, стиснув зубы, подсунула ему под губы запястье.
Чуть слышно вскрикнув, она отвернулась, как отворачивается пациент от врача, видя в его руке иглу. Но тут же встретилась с глазами Дору. Тот стоял за роялем и не сводил с нее глаз. Вдруг он осуждающе покачал головой, или просто все поплыло перед глазами Валентины. Очнулась она уже у окна, в подсобке. Воздух обдувал ей мокрый лоб. Граф смотрел в еще светлое небо. Белые ночи пошли на убыль и через час на какое-то время наступит привычная темнота, а пока вампир явно наслаждался забытыми городские красками, пусть и задрипанного двора.
— Для этого стоило ехать в Петербург, — опуская глаза к лицу Валентины, произнес он.
— Только для этого? — еле слышно выговорила она.
Он улыбнулся и стер ладонью испарину, покрывающую весь ее лоб.
— Дору говорил, что привезет тебя сам. И сейчас я понимаю, что это было бы намного лучше. Но я хотел показать тебе, как вожу машину. А вышло так, что меня даже из-за руля выгнали…
Она попыталась улыбнуться.
— Через двадцать минут наш выход. Что мы будем делать?
Она пожала плечами, и шея тут же отозвалась болью.
— Дору обещал сыграть для нас вальс, — продолжал граф, делая вид, что не заметил ее конвульсий. — Что если мы станем танцевать вместе с марионетками?
— И вы скова меня укусите…
Валентина улыбалась, хотя по телу и душе разлилась жуткая боль.
— Я сыт, девочка моя, сыт… Тобой. Мне нужно сохранить тебя живой.
— Я не чувствую себя живой. И если вы все еще надеетесь… Я спрашивала врача. Он сказал, я не сумею в таком состоянии выносить ребенка.
Граф провел рукой по лбу, стирая новые капли холодного пота.
— Ты отдохнешь у меня в замке, наберешься сил. В Румынии тоже рожают. Тебе не нужно для этого возвращаться сюда. И я больше тебя не отпущу, не надейся.
Он стиснул ее в объятиях, и она тихо вскрикнула, когда лацкан пиджака коснулся ранок на ее шее.
— Тише, тише…
Граф помог ей подняться и под руку довел до сцены.
— Классная наклейка, — сказал ей кто-то, — где покупала?
Она даже не обернулась. Просто буркнула:
— Это тату.
Незаметно она подняла к глазам руку — кровь вокруг ранок запеклась.
— Все пройдем, все пройдет, — прошептал граф ей на ухо и протянул марионетку.
— А если нет, будешь носить браслеты. Лучше покажи мне рычажки. Это сейчас важнее.
Она показала. Куклы стояли рядом, но между кукловодами все же оставалось расстояние в два шага.
— Пять минут до выхода, — Дору вырос подле них, точно из-под земли. — Вальс снежинок?
Граф кивнул. Валентина прикрыла глаза, отдаваясь во власть графа. И все прошло великолепно — вернее, она ничего не помнила. Очнулась уже на аплодисментах, радуясь, что нового укуса за танцем не последовало.