Последний глоток сказки: жизнь. Часть I и Последний глоток сказки: смерть. Часть II
Шрифт:
— Да, — ответил вампир сухо. — Но я умею себя контролировать. Впрочем, я не знаю, что такое тяга охотника к жертве и наоборот. Возможно, это что-то действительно ужасное и обвинять графа в отсутствии самоконтроля с нашей стороны как бы немилосердно.
— Немилосердно? — усмехнулась Валентина чисто английскому юмору профессора Макгилла.
Потом взглянула ка руль — эти пальцы могут сжать шею сильнее руля и намеренно причинить боль. Ту, что намного сильнее его острых слов. Они все монстры — даже те, кто якобы не кусает
Глаза защипало от подкативших слез. Валентина силилась не разреветься, но слишком уж сильно клокотало сейчас в груди от всего пережитого ею в квартире, чтобы не уронить хотя бы одной слезинки. Она подняла к лицу руку и вытерла щеки.
— Хорошо, что я без грима.
Эмиль лишь усмехнулся. Его губы жили, а глаза были спрятаны за темными очками. Все равно — вампиры показывают ей лишь те эмоции, которые она достойна увидеть.
Машина шелестела шинами по сухому асфальту, и сердце в живой груди подскакивало к горлу на каждой выбоине.
— А вам обязательно смотреть на дорогу? — спросила Валентина, устав от тишины.
Даже попав на набережной реки Фонтанки в пробку, Эмиль не включил музыку.
— Нет, необязательно. Я и так знаю, что сделает каждый водитель в следующую секунду. Просто мне не хочется смотреть на тебя. Я чувствую себя виноватым. Перед тобой.
— Зачем ты врешь?
— Не вру. Можно было укусить тебя после клуба. Это было бы милосерднее.
— Александр не знает милосердия. Он сказал мне это в саду. А он никогда не врет. Если это касается не укусов.
Эмиль с усмешкой взглянул на нее сквозь темные очки, Валентина улыбнулась в ответ.
— Следов не останется, — сказал он.
— Я знаю.
Эмиль улыбнулся еще шире, и Валентина с облегчением увидела его ровные зубы без выдающихся клыков.
— Послушай, а ты можешь отрастить клыки без желания укусить?
— Тина, я знаю, что про вампиров и автомобили в научной литературе ничего не написано, но вот про клыки существует множество трактатов. И моих видео-уроков. Кстати, мне надоел черный ворон, который начитывает за меня лекции. Можно одолжить у тебя марионетку графа?
— Нет, — отрезала Валентина. — Сделай так, чтобы ты отражался в зеркале и был виден на камере.
Эмиль расхохотался в голос.
— Я люблю, когда ты злишься! Ты даже не попросила у меня колы. И это радует.
Ее это тоже радовало. Она думала, что даже сидеть у нее не получится и придется висеть на ремне безопасности. Расстроиться пришлось, когда вся улица оказалась заставленной машинами — с парковкой в центре всегда беда, а на длинной машине вообще не встанешь. И вот она заметила вдалеке свободное место, но как всегда бывает, его увели перед самым носом.
— Ненавижу красные "гольфы"! — выкрикнула она зло.
— Они сейчас уедут, — отозвался Эмиль спокойно, сбрасывая скорость почти до нуля.
— Да куда там, они только припарковались!
— Сама посмотри, уезжают, — Эмиль легонько крутанул руль в сторону, чтобы направить машину в освободившийся прямоугольник.
— Чего еще нет в трактатах о вампирах? — хихикнула Валентина злобно.
— Этого добра как раз сколько хочешь. Мы сейчас снова будем применять силу убеждения? Или я выгляжу, как вампир и без всяких клыков? Мой дресс-код подходит для вампирского вечера? Или мы будем — сопровождающие ее лица?
Валентина рассмеялась в голос и открыла пассажирскую дверцу. Она перешла дорогу и только под аркой сообразила, что не чувствует больше никакой слабости. Обернулась к Эмилю, чтобы поблагодарить за помощь, но увидела уже всю вампирскую троицу.
— Вы не чувствуете раскаяния, ну совсем не чувствуете…
Она прижала руки к груди и не смогла сдержать улыбки. Но ведь она не хочет улыбаться, не хочет!
— Только попробуй вложить какую-нибудь чушь в уста моих кукол. Они танцуют молча!
— Мы в курсе, — ответил за брата Дору и вдруг замер. — Бог мой, забыли! Эмиль, пошли!
Валентина тоже хотела выругаться — засранцы вновь нагло сбежали, оставив ее один на один с графом. Слабость тут же вернулась, и Валентина привалилась к покрытой граффити стене арки. Граф сделал к ней шаг. Один, другой. Ей отступать было некуда — едва на ногах стоит, куда там — проломить стену!
Валентина не поднимала на вампира глаз — голова тянула ее к земле, точно гиря. Где-то далеко пикнула сигнализация черной машины, отключая последнюю защиту смертной девушки. Голова коснулась плеча графа, и он нежно сжал ледяными пальцами ее влажную горячую ладонь…
— Эмиль, ты взял с собой распятие? — услышала она совсем близко голос Дору, и рука графа тотчас исчезла.
Через силу Валентина подняла голову — братья тащили гроб.
— Зачем? — спросила она в унисон с графом.
— В качестве подмосток для танцев, — усмехнулся Дору. — А потом можно будет раздарить розы прекрасным дамам. Что красоте пропадать?
— Здорово придумал! — прошептала Валентина, действительно радуясь такому творческому решению.
A вот графу идея не понравилась. Или же волну возмущения в холодной груди вампира вызвал театральный плащ, который Дору успел накинуть, бегая за гробом.
— Ты решил соответствовать книжным стандартам? — проговорил граф очень сухо.
— Тебе мало того, что ты играешь человека, который играет в вампира?
Дору рассмеялся, и его звонкий смех гулким эхом отскочил от высоких сводов арки.
— Тебе смешно, а меня трясет от возмущения! — выплюнул в сторону сына граф.
— Я не понимаю, почему кому-то хочется выглядеть вампиром! — граф щелкнул ногтем по фибуле плаща. — Летучая мышь! Ну что за бред?! Никогда не делали подобные фибулы. Фибула твоего прадеда, если ты вдруг забыл, изображает звериные когти — и служат они охраной от зла…