Последний грех
Шрифт:
— Да отдам я бабки. Отдам!
— Когда? Сам говоришь, банкротство скоро, потом ищи тебя.
— Да ты что?! Сомневаешься?
— Нет, Алик, не сомневаюсь. Но хотелось бы поскорее.
— Ладно, хотел потом, но чувствую, не получится. В машине лежат. Хочешь, хоть сейчас принесу?!
— Вот это разговор. — Хозяин улыбнулся. — Ладно, не торопись, потом — когда выйдем. Не боишься в машине-то оставлять?!
— Боюсь… а то делать?
Да! Вот еще что! Хотел узнать, как тебе новенькие?!
— Пацанчики-то?! Улет просто! Эти даже получше
— Стараемся. — Хозяин вальяжно улыбнулся. — Выцеживаем самородки из отбросов.
— Пацан — душка просто.
— Что, реально сладкий кадр?! — Кабанов перестал жевать. — А чего мимо меня прошел?
Ментовский юмор, если он мог считаться таковым, был, как всегда, не к месту. Хозяин похлопал Кабанова по колену.
— Потому что, товарищ майор, для тебя нужно что-то попроще и попрочнее. Твоего напора, понимаешь, не каждый выдержит.
— Нет, я не понял! Что за дела?! Как, значит, крышу, майор Кабанов — будьте нате, а как майору Кабанову приятное сделать — рылом не вышел. Так что-ли?!
— Толя, да успокойся ты. Наверстаешь еще. Карпыч его только утром с Рублевки привез, не восстановился пацан. Кстати, — Хозяин посмотрел на Самолкина, — рассказывает, у депутата какого-то был.
— У какого, на хрен, депутата? — Альберт едва не поперхнулся, реплика попала в цель.
— У какого-у какого, — Хозяин передразнил. — Народного! Не один же ты такой на свете, а, Борисыч?!
— Нет, я серьезно. Кто такой?
— Извини, не могу. Сам понимаешь, бизнес у меня интимный, на доверии основан. А доверие клиентов — вещь дороже денег.
— Да ладно тебе. Кто это?
Хозяин улыбнулся, но отрицательно помотал головой.
— Ну, елки-палки! Тайны мадридского двора. — Альберт обиженно выпятил губу. — Молчишь, тогда я сам тебе скажу! Хочешь? Это Прокопьев, небось. Тот еще педрила! Он, да?!
Хозяин откусил яблоко, предпочитая просто жевать.
— Ну, он же?! Больше-то некому! Ну, ети твою мать, говори уже!
— Да нет, Борисыч, не мучайся. Не он. Твой Прокопьев — урод полный. В прошлом году, пацана еле живого от него привезли. Разрыв прямой кишки, обильная кровопотеря, еле откачали. Полная профнепригодность. Пришлось по дешевке побирушкам отдать. Я с ним после такого не работаю.
— А если не он, тогда кто?! — Самолкин выглядел озадаченным. — Я, вроде, всю нашу тусовку знаю. Или это кто-то из новеньких?! Молодых и горячих, а?
— Борисыч, остынь. Он просил не называть его фамилию. Ты же понимаешь, люди твоего круга заботятся о своем имидже. Толь, что застыл — наливай.
Майор поспешно разлил.
— Про имидж, это ты, конечно, хватил.
— А что, Борисыч?! — поддержал Хозяина майор, — Разве народный избранник может быть запятнан компрометирующими связями?
— Хе-хе! Да, блядь, у нас там — чем выше пост, тем раздолбаннее очко! Особенно из этой, мать их, голубой фракции. Я в прошлом году в Сургут ездил. В составе делегации Ховяницкого. Ну, этого козла, который еще по телевидению трепался, что рождаемость надо многоженством повышать. Законопроект, говорят, даже подготовил.
— Да, знаем мы, знаем, — отмахнулся майор.
— Ну, так вот, нефтяники тоже попросили с законом одним подсобить. Мы и поехали, обсудить — что и как. Дела порешали, значит, а вечером — банкет. Смотрю, Ховяницкий уже хороший, а потом… куда-то исчез. Думаю, ну, хрен с тобой — найдешься. Да и забыл про него, а когда в свой номер пошел…., — Альберт загадочно улыбнулся, — иду по коридору, слышу, стонет кто-то. Блядь, Ховяницкий! Ай да, сукин сын — уже бабу топчет. Прохожу мимо его номера, дверь тронул — открыто. Да и кого бояться, горничная не зайдет, дрессированные все, а другие там не ходят. А меня, понимаешь, любопытство раздирает, что там за телка, раз этого козла так на части рвет. Дверь приоткрыл — мать моя, женщина! Там вот так! — Депутат встал и показал руками сложную фигуру. — Двое юношей его — в узел и трахают во все анально-оральные. Бедолагу прет, как на дрожжах — орет и стонет. Мужики, я охренел просто!
Депутат и Кабанов закатились едким смехом. Хозяин сдержанно улыбнулся.
— Я чего еще приехал? — Самолкин теперь был серьезен. — Максимку и еще какого-нибудь смазливого пацана на следующей неделе позарез нужно.
— Борисыч, ты же знаешь правила. Будет бабло — будут пацаны.
— Во крохобор! Я ж сказал, сейчас принесу.
— Отлично.
— Договорились, значит?
— Наверное.
— Что значит, наверное?! Я даже машину с депутатскими номерами пришлю, чтобы никакая сволочь не прицепилась, — Альберт с упреком покосился на майора.
— Борисыч, давай без намеков. Если б твои ребята сотрудника до реанимации не отметелили, никто бы даже не чихнул. А так — уголовное дело и все такое. Сам знаешь, чтобы замять — время понадобилось! Я тебе не генерал!
— Да уж вижу, — депутат ернически покосился на погоны. — Хотя бабло хаваешь не хуже генерала своего. Ну, ничего, даст бог — станешь и генералом.
— Спасибо, обнадежил.
— Ну что? — Альберт перевел взгляд на Хозяина. — Насчет пацанов, договорились что-ли? На три дня.
— Не знаю, — Хозяин отвел взгляд. — На следующей неделе, два корпоратива с нашим танцевальным шоу. А потом, по спец. абонементу — отдельное обслуживание. Отказаться не могу, деньги уже заплачены.
— Ну, ты даешь! Я ж не для себя прошу, люди из Европы приедут.
— Слушай, Борисыч! После этих европейцев сранных пацаны опять никакие будут. Выжатые, как лимоны, а кто и с очком рванным. Такое ощущение, что твои коллеги только трахаться сюда и ездят.
— Не только! — Самолкин развел руками. — Еще денег стране привозят. От МВФ. А как ты думаешь, Россия транши получает?! Вот так! Ударным трудом бойцов невидимого фронта!