Последний ход за белой королевой
Шрифт:
Дверь кабинета Кузякина оказалась открытой настежь: внутри двое рабочих в синих комбинезонах красили потолок. Пришлось идти в секретариат.
– У Кузякина ремонт, – виновато развела руками дама в очках, одетая не то под Крупскую, не то под Фанни Каплан. – Он временно в кабинете заведующего. Найдете?
Найду.
Кузякина знал я целую вечность. Познакомились давно, в Алжире, когда только начинали: я – в посольстве по своему ведомству, Кузякин – в Союзе обществ дружбы. И всегда отношения были, как принято говорить, на уровне «надо бы выпить». Что и делали.
Увидав меня, Кузякин радостно вскочил из-за стола.
В последний год он отпустил густую дремучую бороду под Мамина-Сибиряка – дерзость, некогда немыслимая для функционера ЦК – и теперь на фоне коллег выглядел как бы в форме другого полка. Впрочем и раньше он любил побравировать чем-нибудь, не вписывающимся в порядки Международного отдела, хотя всегда оставался самым типичным аппаратчиком, но из категории веселых, «своих в доску»: неизменно в отличном настроении, готовый сообщить самую последнюю новость, не делающий пакостей, если начальство не очень заставляет, обязательно помогающий, если это для него не слишком обременительно, и при всех обстоятельствах советующий: «Главное, старик, не бери в голову».
Сегодня Кузякин был настроен на философский лад:
– Не могу понять, почему ты пошел в пинкертоны!
– Когда в большом кабинете настойчиво говорят хорошие слова, отказаться можно только с переходом в эндшпиль при потере качества. А вообще-то, раз уж приходится жить в аду, то лучше быть чертом с хвостом, чем грешником на сковороде.
– Это ты прав. В историческом смысле. Только теперь за наши с тобой ведомства не очень-то держатся.
– Не очень. Но уходят пока единицы.
Кузякин не стал возражать:
– Верно. Хотя… Читал, у кошек есть особое чутье? Чувствуют приближение землетрясения и прячутся.
– Чепуха! – У меня в отделе про бегущих от землетрясения кошек устали говорить еще в прошлом году. – Просто их кто-то вовремя информирует, этих кошек.
– Верно, – снова согласился Кузякин. – Дело не в чутье. Чутье хорошо, когда нужно сориентироваться в текучке. Ты играл в школе в морской бой? Так вот. Сейчас задача – так спрятать линкоры в пять клеточек, чтобы никто их не накрыл. Понял? А есть линкоры, которые норовят уплыть, пользуются мутной водичкой. Их надо, старик, направить по хорошему адресу.
– У нас свои линкоры, у вас свои.
– Это верно.
– Я как-то далек от этих линкоров. Большие деньги не мой профиль.
– Не скажи. Сегодня так, завтра по-иному. Времена, сам знаешь, какие!
Утверждая, что большие деньги – не мой профиль, я лукавил. С крупными суммами мне приходилось иметь дело часто. И Кузякин это прекрасно знал.
– У меня к тебе просьба. Не задание, а просьба. По старой дружбе. Хотя, конечно, согласованная… В Браззавиле надо взять одну штучку и отвезти в Женеву. Понимаешь, когда я услышал, что ты летишь по этому маршруту, сразу к начальству. Такое совпадение… Ты полетишь с дипкурьерским листом?
– Да.
– Вот видишь. Отвезешь одну мелочь. Коробочку. Тебе ее передаст в нашем посольстве в Браззе секретарь парткома. А в Женеве надо найти банк «Люмме и Корпкс». Знаешь такой?
Такого банка я не знал.
– Найдешь. Понимаешь, посылать еще кого-то, когда ты летишь по такому маршруту с диппаспортом и дипкурьерским листом! У тебя в банковских кругах есть люди? Только не темни. Сейчас уже никто не темнит.
Я предпочел уклончивый ответ:
– Нет. Но могут быть.
– Вот это уже разговор. Надо положить коробочку на номерной счет… Да не волнуйся, с твоим начальством согласовано.
– Что за банк?
– Обыкновенный. Запомни адресок: 64, улица дю Рон. Если спросят документ, предъявишь диппаспорт. Но документ не спросят. Откроешь счет, номерной. Попросишь бокс, положишь коробку в бокс – и всё. Считай, задание партии выполнено. Была бы страна родная и нету других забот.
– Кто мне в Браззе даст эту коробку?
– Пичугин. Андрей Иванович Пичугин. Секретарь парткома. Знаешь такого?
– Нет.
– Хороший парень. Твердый. Илья Муромец.
Спрашивать, что в коробке, было бесполезно, все равно не скажет или соврет. Но все-таки?
– Это задание что-то вроде отвода линкоров?
– Знаешь, чем партия отличается от твоей конторы? У вас дали задание, ты выполнил и никогда не узнаешь, что это было. А у нас: дали задание, выполнил, и потом полная о нем информация.
Он посмотрел на часы:
– Ах, жалко, поздно узнал, что ты туда летишь. Вернешься, позвони. Поговорим по кадровому вопросу. А про кошек ты верно…
18. Знания умножают скорбь
Через полчаса я входил в кабинет своего непосредственного.
– Ну что, убедил тебя Кузякин перевезти его коробку? Я вообще был против, но раз ты согласился…
Я хорошо знал этот прием Колосова – в отделе его называли «облечь приказ начальства в личное желание подчиненного» – знал и каждый раз попадался.
Где-то совсем рядом с окном протарахтел вертолет.
– Черт знает что! – взорвался Колосов. – Разлетались! И низко.
– Если низко, то к плохой погоде, – спокойно прокомментировал я.
Колосову сегодня было не до шуток:
– А сейчас хорошей не жди. Ты знаешь что… коробку эту надо перевезти. В конце концов, тебе ее не на себе таскать. Да и она легкая.
Я уже смирился с необходимостью перевезти коробку. Но побрюзжать стоило:
– А меня и так уже в отделе зовут «валютным извозчиком». Скоро подарки к Новому году развозить начну.
– Не ворчи.
– Что там в этой коробке? Секрет?
– А ты как думал?!
– И все-таки?
– Сам сообрази. Что везут из Конго в Женеву?
Загадка для непосвященных.
– Алмазы. Нешлифованные. Из Катанги.
– Видишь, догадался.
– А ты точно знаешь, что алмазы? Может, там какие-нибудь урановые штучки? С них станется.