Последний хранитель
Шрифт:
— Что это такое? — повторил Гобдо.
— Один из природных магических блокираторов, — объяснил Артемис. — Концентрированный животный жир. Отвратная штука, признаю. И мне жаль окунать в это собственного брата — ведь ему так нравятся эти мокасины. Мы погружаем его внутрь — и твоя душа заключена в жире. Майлз выходит нетронутым, а ты навеки остаешься в чистилище. Согласись, не такой награды ты ожидал за свою жертву.
Что-то завибрировало в бочке, и на поверхности жира замелькали электрические разряды.
— Что это, черт побери, такое? — панически воскликнул Гобдо —
— О, а это второй магический блокиратор. Мой хороший друг гном поделился с нами своей слюной и добавил ее в эту бочку. Чтобы немного усилить эффект, знаешь ли.
Гобдо удалось высвободить одну руку и ударить ею Дворецки по бицепсам — с таким же успехом он мог бы врезать булыжнику.
— Я вам ничего не скажу! — его остроконечный подбородок дрожал.
Артемис придержал ноги Гобдо, чтобы он ровно вошел в бочку.
— Я не сомневаюсь. Мне все расскажет Майлз. Мне очень жаль так поступать с тобой, Гобдо. Ведь ты доблестный воин…
— Несколько минут назад я был Наивным Гобдо, или не так?
— Нет, — признался Артемис. — Это была провокация. Чтобы раскрыть тебя. Я должен был удостовериться.
Элфи локтем отодвинула Артемиса.
— Послушай меня, Берсеркер. Я знаю, что ты подчинен Опал и не можешь предать ее, но у тебя нет другого выбора. Просто освободи это тело и лети в следующую жизнь. Здесь ты больше ничего не сможешь сделать. Это не самый подходящий конец для могучего Берсеркера.
Гобдо поник в объятиях Дворецки.
— Десять тысяч лет. Такой срок…
Элфи коснулась щеки Берсеркера.
— Все, что от тебя зависело, ты уже сделал. Отдыхай. Ты никого не предаешь.
— А вдруг человек играет со мной? Вдруг все это — лишь блеф?
Элфи пожала плечами.
— Бочка — не блеф. Один раз Опал заключила меня в нее. Это было так, как будто моя душа заболела. Спаси себя, я тебя умоляю!
Артемис кивнул Дворецки.
— Достаточно, больше никаких отсрочек. Погружай его.
Дворецки сметил свою хватку, медленно опуская Гобдо в бочку.
— Стой, Артемис! — закричала Элфи. — Это же герой волшебного народца…
— Прости, Элфи. Времени нет.
Ступни Гобдо коснулись поверхности жира, отчего дымящиеся щупальца заскользили по его ногам — и тогда он понял, что это не блеф. Его душа навечно будет заключена в животном жиру.
— Прости меня, Оро, — прошептал он, возводя глаза к небу.
Дух Гобдо отлетел от Майлза и закружился в воздухе в сияющем серебряном ореоле. В течение нескольких секунд он скорбно стонал, пока на его груди не расцвел сгусток света и завертелся, как небольшой смерч. Затем Гобдо улыбнулся, и тысячелетняя боль исчезла с его лица. Вращающийся свет разрастался все больше и больше, обволакивая бедра, туловище, и, наконец, лицо Гобдо, на котором в этот момент застыло блаженство.
Было невозможно не почувствовать легкую зависть, глядя в это призрачное лицо.
«Блаженство», — промелькнуло в мыслях у Артемиса. «Достигну ли я когда-нибудь такого состояния?».
Майлз испортил весь момент, яростно задергав ногами, отчего во все стороны полетели капельки
— Артемис! Немедленно уберите меня от этой гадости! — возмущенно приказал он. — Это же мои любимые мокасины…
Артемис улыбнулся. К его маленькому брату вернулся контроль над собственным разумом.
Майлз отказывался что-либо говорить, пока не протер мокасины влажной салфеткой.
— Этот эльфик бегал по грязи в моей обуви! — жаловался он, отпивая из второго бокала с соком асаи. — А мокасины, между прочим, кожаные, Арти.
— Он опережает свой возраст по развитию, n’est-ce pas? [11] — шепнул Артемис уголком рта.
— Кто бы говорил, plume de ma tante [12] , — так же шепотом ответил Дворецки.
Артемис взял Майлза на руки и усадил на край стола.
11
Не правда ли? (фр.)
12
La plume de ma tante (фр.) — дословно — ручка моей тети; не имеющее смыла выражение, означающее, что говорящий владеет французским языком
— Итак, малыш. Мне нужно, чтобы ты рассказал мне все, что помнишь, потому что воспоминания скоро начнут рассеиваться. То есть…
— О боже, Арти, я знаю, что такое «рассеиваться». Мне же не три года!
По большому опыту Элфи знала, что на Артемиса и Майлза бесполезно кричать и поторапливать, но зато это поможет ей почувствовать себя лучше. А сейчас она чувствовала очень мрачно из-за того, что ей пришлось пытать одного из легендарнейших воителей волшебного народца. Так что, на вершков стоило поорать просто для поднятия настроения.
Она выбрала средний тон голоса.
— Может быть, вы увеличите темп? У нас нет времени на такие длинные паузы. Уже совсем скоро рассветет.
Майлз помахал ей рукой.
— Привет, эльфийка. У тебя забавный голос. Ты, случайно, не дышала гелием? Кстати, гелий — это инертный и одноатомный газ, если кто не знает.
Элфи фыркнула.
— О, Артемис, сразу видно, чей это брат. Нам нужно все, что он знает. И побыстрее.
— Хорошо, Элфи. Я работаю над этим, — покивал Артемис. — Майлз, что ты помнишь о визите Гобдо?
— Я все помню, — гордо сказал Майлз. — О чем вы хотите услышать сначала — о планах Опал уничтожить человечество, или о том, как она хочет открыть вторую печать?
Артемис сжал ладонь брата в своей.
— Я хочу услышать обо всем, Майлз. Так что начни сначала.
— Я начну сначала, пока воспоминания не рассеялись.
И Майлз рассказал им все в таких словах, какие должен был узнать лет как минимум через десять. Он не уходил от темы, не путался в словах, и абсолютно не выглядел взволнованным. Последнее, наверное, было из-за того, что Артемис постоянно говорил своему брату, что интеллект всегда делает тебя победителем, а ведь ни у кого не было такого интеллекта, как у Артемиса.