Последний хранитель
Шрифт:
— Такие вещи требуют времени, Пип, — не переставала Элфи, повторяя имя, чтобы наладить с ним связь. — Чтоб заплатить налог, потребуется три дня.
Пип пожал плечами.
— Не мои проблемы, детка. Ты можешь называть меня Пипом весь день, но это не сделает меня тем мультяшным котом. Это не мое реальное имя.
Артемис отключил микрофон.
— Он умен, Элфи. Не играй с ним, просто скажи правду.
Элфи кивнула и включила микрофон.
— Хорошо. Тогда я скажу прямо. Есть хороший шанс, что если вы выстрелите в младшую Опал, то мы все увидим серию больших взрывов.
Пип небрежно помахал пистолетом.
— Ах да, квантовые законы. Мы знаем об этом, не так ли, Кип?
— Квантовые законы, — сказал Кип. — Конечно, мы знаем.
— И вас не волнует, что добрые эльфы, гномы, которые могут быть вашими родственниками, умрут?
Пип поднял брови так, что они вышли за пределы маски.
— Ты любишь кого-нибудь из своей семьи, Кип?
— У меня нет семьи. Я сирота.
— Правда? Я тоже.
Пока они подтрунивали, Опал дрожала в грязи, пытаясь говорить через ленту. Жеребкинс бы сделал голосовой анализ на основе колебаний ленты чуть позже — если бы было это «позже» — но гению не пришлось прибегать к вычислениями, чтобы догадаться, что она умоляет о спасении.
— Там должно быть что-то, что вам нужно, — сказала Элфи.
— Есть только одна вещь, — ответит Пип. — Могу я узнать твой номер? Я бы не отказался от чашечки латте с тобой, когда все это закончится. Хотя, конечно, придется подождать, потому что Гавань будет в руинах.
Жеребкинс вызвал на экране текстовое окно. Элфи прочитала: «они уже перемещают Опал».
Элфи моргнула, показывая, что она поняла, и продолжила переговоры.
— Дело вот в чем, Пип. У нас осталось девять минут. Вы не сможете вывезти кого-то из Атлантиды за девять минут. Это невозможно. Необходимо экипироваться, возможно даже загерметизироваться, выйти через туннели в открытое море. Девяти минут мало.
Театральные реакции Пипа стало все сложнее и сложнее принимать.
— Хорошо, ну тогда я предположу, что много народу будет плавать. Взрыв может пробить дыру в оболочке Атлантиды.
Элфи сломалась.
— Неужели никто вас не волнует? Что за геноцид?
Пип и Кип засмеялись.
— Это ужасное чувство, бессилие, не правда ли? — сказал Пип. — Но есть ощущения и похуже. Утопление, например.
— Или оказаться под разрушающимся зданием, — добавил Кип.
Элфи ударила своими маленькими кулачками по консоли.
«Эти двое приводят меня в ярость».
Пип подошел ближе к камере, так, что его камера заполнила весь экран.
— Если мы не получим звонок от Опал в течение нескольких следующих минут, и она не скажет нам, что она в шаттле по пути на поверхность, то я пристрелю пикси. Уж поверь мне.
Жеребкинс положил свою голову в руки.
— А мне нравились Пип и Кип, — сказал он.
Глава 2. Убивая прошлое
Опал тщетно пыталась левитировать, когда за ней пришли стражники. Когда она была ребенком, она умела это делать, до того как выбрала путь преступницы и в результате потеряла
«Только представьте себе», — думала она. «Я желала быть человеком. Это было ошибкой, но я наконец-то нашла, кого в ней обвинить. Этот кентавр, Жеребкинс — это из-за него я сделала это. Очень надеюсь, что он погиб во время взрыва».
Опал самодовольно ухмыльнулась. Были времена, когда она бы скоротала время в тюрьме, придумав еще более замысловатые и сложные смертельные ловушки для своего заклятого врага, но сейчас она удовлетворилась бы тем, что позволила бы Жеребкинсу умереть с остальными во время взрыва. Довольная собой, она приготовила небольшой сюрприз для его жены — но это был пустяк, самый обыкновенный план, над которым она не провела слишком много времени.
«Я дошла до предела, — подумала Опал. — Я уже повзрослела. Завеса поднята, и теперь я знаю свое истинное предназначение». Было время, когда Опал была просто беспощадной и занятой пикси с папочкиными запросами; но однажды, когда-то во время запрещенных экспериментов, она позволила черной магии загноиться в своей душе и исказить ее желания, пока она не прославилась в своем городе. Ей было нужно, чтобы мир преклонился перед ней — и ради этого она была готова рискнуть и пожертвовать всем, только бы это ее желание исполнилось.
«На этот раз все будет по-другому, ведь у меня есть бесстрашные воители, подчиненные моей воле. Древние воители, готовые умереть за меня».
Опал очистила мысли и послала мысленный запрос к своей второй копии. Все, что ей вернулось — ощущение ужаса.
«Она знает, — поняла Опал. — Бедняжка».
Но момент сочувствия своей молодой копии долго не продлился, потому что заключенная в тюрьму Опал Кобой научилась не жить прошлым.
«Я просто убиваю свою память, — подумала она. — И все».
Весьма удобно, не так ли?
Двери ее камеры изменили свое состояние из твердого в газообразное, и Опал не очень удивилась, увидев надзирателя Тарпона Виниайю, покорного писца, который ни разу не провел ни одной ночи под луной. Он мялся в дверном проеме, а по бокам от него стояли два пикси стражника.
— Надзиратель, — сказала Опал, оставляя все попытки левитировать, — Вы прибыли, чтобы оповестить меня о моей амнистии?
У Тарпона не было времени на любезности.
— Ты переезжаешь, Кобой. Никаких дискуссий. Забирайте ее, ребята, — последний его жест предназначался двоим охранникам.