Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова
Шрифт:
Отец и дочь Коссиковские, возмущенные происшедшим, послали протестующие телеграммы премьер-министру Петру Аркадьевичу Столыпину [57] и самому царю. Но все их отчаянные попытки добиться справедливости, как они ее понимали, разбились о стену молчания. Николай II негодовал, и с возмущением говорил матери:
«Ему надо категорически запретить видеться с ней…Если потребуется, посадим Михаила даже под домашний арест! А что делать, если он не понимает, что причиняет нам огромную боль?.. И все-таки я надеюсь, что он, в конце концов, одумается… особенно, если вовсе не дадим ему встречаться
57
Столыпин Пётр Аркадьевич (1862–1911) – государственный деятель Российской империи. В разные годы занимал посты уездного предводителя дворянства в Ковно, Гродненского и Саратовского губернатора, министра внутренних дел, премьер-министра.
А что же сам «безутешный» Михаил? Казалось бы, он должен был отправиться обратно в Санкт-Петербург, чтобы успокоить свою обезумевшую от горя и униженную его родственниками невесту. Но… нет. От мрачных мыслей его довольно быстро отвлек «дядя Берти» – английский король Эдуард VII, который предоставил в распоряжение Михаила 5600-тонный Британский крейсер «Minerva», который как раз в это время прибыл в Сорренто. Какой же молодой человек мог устоять перед соблазном совершить путешествие по водам Неаполитанского залива – да еще под командованием опытнейшего капитана Генри Д. Л. Кларка? Определенно, великий князь Михаил не в силах был отказаться от такого щедрого и заманчивого подарка английского родственника. И 30 августа он отправился с командой, состоявшей из 422 опытных моряков, сестрой Ольгой и ее мужем принцем Петром Ольденбургским [58] в увлекательное морское путешествие вдоль побережья.
58
Ольденбургский Пётр Александрович (герцог Георг Фридрих Петер Ольденбургский; 1868–1924) – первый муж великой княгини Ольги Александровны, сестры императора Николая II.
Видимо, оно его все-таки успокоило. В конце каникул Михаил отправился в Данию навестить мать, и она с радостью увидела, что у ее любимого сына хорошее настроение. Еще больше Мария Федоровна обрадовалась, когда в конце своего пребывания в Дании он сообщил, что хочет поехать в Крым, чтобы побыть там некоторое время с сестрой Ксенией, а не возвращаться прямиком в Санкт-Петербург, где его с нетерпением ожидала Дина. Мать решила, что это «хороший знак».
Для Михаила, конечно, это было именно так. Ему надоело вести военные действия против родственников, и он смирился со своим положением. Надолго ли – покажет время.
А что же несчастная Дина? Оскорбленная и униженная вдовствующей императрицей, она уехала в Англию, чтобы никогда больше не вернуться в Россию. Она так и не создала семью. Видимо, слишком болезненной оказалась память о человеке, за которого она так страстно стремилась выйти замуж, но – не смогла.
Как видно, Мария Федоровна очень огорчалась из-за неразборчивости сына в сердечных привязанностях. Но ведь и понять ее можно: она была не только императрицей, но и нежно любящей своего «младшенького» матерью. И ей, конечно же, не хотелось, чтобы очередная его влюбленность увенчалась тайным браком. Нет, только не это! В семье Романовых были уже подобные примеры, и Мария Федоровна их не одобряла.
Но рассуждать и морализировать легко, а вот как уследить за красавцем-сыном, которого так и
Вот матери-императрице и приходилось быть все время начеку. А то – не дай Бог, конечно! – можно было оказаться в один «прекрасный» день по милости младшего сына свекровью какой-нибудь артисточки, певички, гувернантки…
Мария Федоровна не раз вела с Мишенькой нравоучительные беседы, стараясь оградить его от искушения и соблазна. К счастью, у сына был покладистый характер. Он не мог устоять перед материнскими просьбами, увещеваниями, а тем более – слезами… Обещал образумиться, и всякий раз искренне в это верил. Вот так Марии Федоровне и удавалось, правда, с большим трудом, удерживать своего ненаглядного Мишу от всяких там «недостойных особ», покушавшихся на него самого и отнюдь немалое состояние великого князя.
Но, как говорили древние, «все течет, все меняется». Пришло время, и судьба, видимо, решила, что – довольно с Михаила испытаний. Он достоин не просто очередной влюбленности, а большой любви, теперь уж действительно – на всю жизнь. И помешать этому не мог никто: ни старший брат – император Николай II, ни мать – вдовствующая императрица, которую Михаил Александрович нежно любил, уважал и вовсе не хотел огорчать.
Вспыхнувшее чувство оказалось сильнее его. Михаил увидел свою Наташу, и… жизнь перевернулась. С тех пор он никогда больше не испытывал интереса ни к одной, кроме нее, женщине.
Глава третья
Прелестная Наташа
Имя Сергея Александровича Шереметьевского было хорошо известно в последней четверти XIX века многим москвичам. В 1879 году в «Списках присяжных поверенных Московского судебного округа» он значился как адвокат. Тонкий знаток своего дела, он с блеском выигрывал многие «громкие» дела, и в связи с этим обстоятельством клиентуру имел немалую. Среди тех, кто охотно пользовался его услугами, зачастую бывали люди знатные, влиятельные, богатые. И если самого Шереметьевского богатым можно назвать лишь условно, то уж зажиточным – точно. По крайней мере, благосостояние его год от года улучшалось.
Давалось это адвокату не просто так, а с большим трудом. Способности умело вести защиту, убеждать высокий суд в правоте своего подзащитного – дело, конечно, очень важное. Но ведь кроме этого нужно досконально изучить множество важных бумаг, чтобы быть, как говорится, «во всеоружии». Дни напролет, бывало, сиживал Сергей Александрович в своем рабочем кабинете, запершись от домашних – чтобы ненароком не помешали. Ради их же блага старался – у С. А. Шереметьевского и его супруги Ю. В. Свенцицкой подрастали две дочери – Вера и Ольга. Для достойного обеспечения семьи требовались средства, и немалые.
27 июня 1880 года в семье Шереметьевских произошло радостное событие – на даче в Перово, недалеко от Москвы, родилась их младшая дочь Наташа. Она сразу же стала любимицей отца. Свою ненаглядную «Ната-шечку» он просто обожал! Старался не выделять ее как-то особенно, чтобы не обидеть двух старших девочек. Но всем домашним и гостям Шереметьевских было ясно как Божий день: младшая дочь вьет из отца веревки. И он готов выполнить любую ее прихоть. Отказа она не знает буквально ни в чем, даже если капризы ее продолжаются с утра до вечера. А такое порой бывало.