Последний Исход
Шрифт:
Вернувшись в шатер, Регарди уже полностью владел собой и знал, что делать. Самуку он принес на руках, завернув в плащ, который за короткий путь успел пропитаться кровью из глубоких царапин. Собака не понимала его заботы и пыталась вырваться, но Арлинг не мог допустить, чтобы в раны забился песок.
В палатке их встретил недовольный кот. Приближалась ночь, и кот хотел спать. Зверюга был, несомненно, умнее собаки, раз не попался на глаза врагам. Опустив самуку на шкуру, которую использовал вместо подстилки для сна, Регарди велел ей лежать на месте и ловко поймал кота, который, заподозрив неладное, попытался бежать.
– Прости, толстый, – извинился Арлинг и засунул кота в мешок.
Керхи еще не спали. Арлинг часто приходил к ним после ночной охоты, и часовые легко пропустили его. Старый керх, у которого Арлинг выменивал молоко для кота и лепешки для себя, в недоумении уставился на Регарди, который свалил к его ногам извивающийся мешок, а потом аккуратно положил на землю раненую самуку. Направляясь к керхам, Арлинг интуитивно предполагал, что кочевник согласится на его необычную просьбу. В отличие от кучеяров, керхи безоговорочно любили собак и высоко ценили охотничьи породы. Собаке требовалось лечение, но кочевники были искусными целителями и могли быстро поставить ее на ноги. Что касалось кота, то Регарди попросил отвезти его в соседнее селение керхов – чем дальше, тем лучше, а до этого – держать под присмотром. Тугой кошель с недельным заработком обеспечил быстрое согласие старика. Правда, керх сомневался насчет кота, но тут из шатра выбежала его младшая дочь, которая огласила засыпающий лагерь восторженными криками. В ходе войны такие твари, как коты, стали редкостью. Многие одичали, других съели. Старик сдался и заверил Арлинга, что будет заботиться о животных, как о своих детях.
Несмотря на уговоры керхов посидеть с ними у костра, Регарди отказался. Ему сейчас нельзя было останавливаться. Ярость по имени солукрай рвалась с поводка. Он потратил столько дней, чтобы засыпать ее песком, и не мог позволить ей вырваться на свободу за один вечер. «Это не враги», – шептал он, направляясь в сторону старого Балидета. – «Они лишь пыль под ногами, я не должен их замечать. Я обещал учителю копать песок и буду это делать, даже если против меня восстанет весь Сикта-Иат». Однако думать было легче, чем заставить себя повернуть на тропу, ведущую к развалинам Балидета, а не в новый город. Эти не-враги выбрали опасный способ избавить Сикта-Иат от его присутствия. Они не должны были трогать самуку. Разве это справедливо, если он просто забудет об этом?
– Ты мыслишь правильно, – поддакнул Нехебкай, шелестя золотыми чешуйками по песку. – Надо отомстить за собаку. Ведь она стала твоим другом, а разве можно допустить, чтобы обижали друзей? Не обязательно убивать Ларана. Проучи его. Заставь есть грязь. Существуют тысячи способов унизить человека, не нанося ему телесных повреждений. Подсказать?
Арлинг давно не слышал голоса Индигового Бога и был крайне раздосадован его появлением в столь неподходящее время. Он собирался очистить мысли перед тренировкой, а не тратить время на споры с тем, что непрошено жило в его сознании.
– Ты обещал навестить Видящую и Альмас, – напомнил Совершенный. – Нехорошо заставлять девушек ждать. Если ты отправишься к ним после бега, будет уже поздно. И от тебя будет нести, как от керхского верблюда. Сделай так. Сначала сходи к Видящей, потом зайди в питейную и объясни Ларану,
Арлинг остановился и досадливо сжал виски, не зная, как прогнать из головы ненавистный голос. В одном Нехебкай был прав. Альмас уже давно ждала его, и он не имел права подводить ее. В конце концов, эту ночь уже ничто не могло испортить – даже встреча с Видящей.
Прямая дорога к дому Альмас вела мимо «Песчаного короля», где сейчас наверняка сидел Ларан со своими дружками. Чтобы не искушать дремлющий солукрай и не доставлять радости Нехебкаю, Арлинг решил добираться через окраины. Дорога займет на полчаса дольше, но у него будет время успокоиться.
Еще не дойдя до города, он понял, что его планам не суждено сбыться.
У старого оазиса, откуда вела тропинка в ремесленный квартал, Арлинга ждали. Регарди почувствовал группу людей еще издали, но сначала решил, что это местные любители дичи, собравшиеся на ночную охоту. Когда он различил среди них Ларана, было поздно. Если бы он был внимательнее, то предпочел бы завернуть к керхам, чтобы избежать нежелательной встречи. Однако он уже вышел на гребень бархана, откуда его было хорошо заметно с соседней насыпи.
Ларан, возможно, не был его врагом, но он, несомненно, был глупым человеком, раз решил, что толпа из бродяг и пьяных горожан, была достаточной силой против Арлинга. Хотя три десятка вооруженных топорами, кирками и ножами человек могли принести неприятные сюрпризы. От многих разило моханой и керхской водкой, а Регарди не любил драться с пьяными.
– Вот он! – заорал кто-то из толпы. – Хватай его! За все ответишь, колдун драганский!
Нарзид выбрал хорошее место для засады. Справа начинались непроходимые заросли грубики, слева круто уходила вниз спина бархана. Единственный путь, ведущий в город, преграждала плотная стена людей, которые хотели отомстить Арлингу за войну, колдовство, разруху, нищету и собственные неудачи. Регарди замер на гребне соседней дюны, подсчитывая, сколько времени потребуется толпе, чтобы преодолеть овраг.
– Эй, Ларан, – окликнул он нарзида, который с удивительной нерешительностью топтался где-то позади. – Пусть твои люди успокоятся. Мы же оба знаем, кто я.
– Все знают, кто ты, – крикнул мужчина из первого ряда, от которого разило чесноком и рыбой. – Ты колдун и предатель! Из-за тебя заболела моя дочь! И воду в источнике ты отравил!
Ветер переменился и принес Арлингу смердящий букет с соседнего бархана. Теперь он узнал многих. Среди желавших с ним поквитаться были и рабочие из восьмого барака и даже те, кто работал в его бригаде. Неужели всем этим людям было настолько скучно, что они забыли об осторожности? Хотя пьяный угар и чувство большинства придавало силы и в более глупых ситуациях. А вот Ларана он, действительно, не понимал.
– Ты слышал, за что тебя обвиняют, – нарзид, наконец, решился выступить вперед, хотя ему было неуютно, и он старался не отходить далеко от тех, кто прикрывал ему спину. – Многие видели, как ты кружил вокруг старого города. Никто не станет бегать в таком месте ночью да еще и с шелковой лентой на шее. Ты нырял в омуты Мианэ и до сих пор не утонул. Никто не видел, чтобы ты покупал еду на рынке. После работы ты уходишь в старые оазисы, а возвращаешься под утро. Спишь всего пару-тройку часов, но днем работаешь, словно до этого отдыхал неделю. На раскопках разговариваешь с мертвыми. Всем ясно, что ты продался пайрикам. Когда мы нашли псину, то сразу все поняли. Ее Бхудке прислал, чтобы тебе было сподручнее честных людей на тот свет отправлять и пакости строить.