Шрифт:
Рукопись февраль 2010-02-10
Памяти моей любимой бабушки, без огромной библиотеки которой и
прививаемой мне нежной любви к книгам, эта рукопись никогда не была бы
написана…
Моим родителям, не любящим ни этот жанр, ни этот стиль, но по-
настоящему любящим меня…
Моей
любящей мой авториторитаризм во всём, но спододвигнувшей меня на
творчество…
Моей теще, чья жизнь служит наглядным примером, того, как изменение
своих принципов может влиять на все аспекты жизни…
Моим детям, которые, надеюсь, смогут разглядеть в этих строках что-
то ещё помимо фантастической, сумасшедшей сказки и приключений. Во
всяком случае, если это произойдёт, я буду считать, что этот труд был не
напрасен…
И, наконец, ВАМ, читающему эти строки с интересом ли, скучая, или по-
случайности, но в любом случае с огромной благодарностью…
Посвящается…
Пролог
– Пора. Робкий лучик солнца потянулся к земле, и я слегка ослабил кисти рук,
державшие огромный, тускло поблёскивавший, двуручник. Удар сверкающего
золотом клинка, был страшен. Точеное лицо врага, торжествующе озарилось, когда,
пробив блок, его меч ударил меня в грудь. Боль обожгла меня, и я, пытаясь
спастись, замедлил время. Секунды стали тягучими, как кисель, боль утроилась,
клинок, разрывая мне сердце, погружался всё глубже, лицо врага выразило лёгкое
удивление, когда я ослабил все мышцы и ткани своего тела. Меч пробил меня
насквозь и под тяжестью удара продолжил движение к земле. Крест на его навершии
засветился, огненная рябь пробежала по всему клинку, придавая ему истинный вид
– вид длани, в этот момент произошло то, ради чего я замедлял время и, угасая,
контролировал ход событий. Итак, кровь, стекая по лезвию, достигла конца длани, и,
не успев сорваться с меча, погрузилась на острие в землю и в эту же долю мига
первый луч солнца коснулся земли, а я испустил последний вздох.
Я умер… я победил!
* * *
– Расскажи мне о мируэхах, – голос, произнесший эти слова, был мелодичен и
прозрачен. Темнота, окутывавшая собеседников, колыхнулась и нежно прильнула
серо-серебристым отблеском к их лицам. В непосвящённых ещё мирах эти лики
запечатлели на картинах. Тёмные, словно выточенные из дымчатого опала,
мужественные лица с бесконечно спокойными, излучающими многовековую
мудрость и бесконечную любовь чёрными, лишёнными белков, огромными,
блестящими глазами. Абсолютно правильные черты Приближённых – Дуно были
идентичны, лишены возраста и отличались лишь для посвящённых излучаемым
теплым светом из необыкновенных глаз и здесь, разница между спрашивающим и
отвечающим, была огромна. Дуно, к которому был обращен вопрос, шёл первым по
тихому девственному лесу, лишённому всяческих троп.
– Что именно тебя интересует? – голос отвечающего был настолько похож на
первый, что, если бы кто-то подслушивал их разговор, решил бы, что имеет дело с
тем, кто решил более не утруждать свой мозг абсолютно ничем и разговаривает сам
с собой.
– Всё.
– Твой путь во много раз дольше моего, Цуд, и наверняка в других мирах ты
встречал орков.
Ровный тёмно-серый мох под ногами Дуно ласково пружинил, а голоса
создавали такую мелодичность, что создавалось ощущение непередаваемого
летящего танца.
– Так вот, они не похожи. Светлая, почти белая, кожа, голубые глаза, высокий
рост, мощное сложение и огромные белые крылья с золотым отливом. Они
великолепные бойцы, обладающие всеми видами магии, самоотверженные
защитники людей в этом мире, в общем, это самая удивительная и могучая раса из
всех, что стояли у нас на пути.
– Они, приближённые, Руо, как мы и… Последние, – тихо произнёс Цуд.
– Не может быть, ты хочешь сказать…
– Да, этот мир конечный из Истинных, а они последний довод Светоносного –
так сказал мне Отец.
Руо остановился и повернувшись посмотрел в глаза Цуду:
– Это многое объясняет. Мне нужно кое-что тебе показать, ещё больше
спросить и в связи с этим может быть понять.
– Для этого я послан.
Руо какое-то время смотрел на собеседника и осознав, что продолжения не
будет, повернувшись двинулся дальше.
– Что ж, тогда начну я, – пропел он, – …и сразу с демонстрации. Уже недалеко.
Внезапно лес перед ними расступился, открывая большую поляну, всю
покрытую одинаковыми холмиками, подул ветер, разгоняя лёгкое марево и стало
ясно, что это заброшенный погост. Движения и шёпот Руо слились воедино, ветер
стих, ближайшие два холма будто взорвало изнутри, а их бывшие заключенные с