Последний из рода Бельских XI
Шрифт:
Только вот причем здесь мои невесты? Шантаж? Допустим… но для чего? Должность у меня, скажем честно, номинальная. Друг императора? Да, но есть Трубецкой. Он точно не позволит мне как-то влиять на Ивана, если это будет идти вразрез с интересами Российской империи. И никакой шантаж здесь не поможет. К тому же они не могут не знать, к каким родам принадлежат японки. Если бы с ними что-то случилось, Луи рано или поздно прикопали бы. Клан наемных убийц плюс клан Сузуки — это серьезно. А здесь практически кровная месть Странно все это. Или Луи Бонапарт идиот? Как, блин, много вопросов, а ответов нет.
Пользуясь
— Признаюсь, господин, — ответил тот после недолгого раздумья, — мне самому непонятно, почему целью были выбраны именно вы! При чем здесь французы? Полностью согласен с вами, совершенно нелогично. Но, я думаю, что когда допросим пленников, все встанет на свои места.
Знал бы Шемякин, произнося эти слова, как он ошибался.
Долетели мы без проблем. Спасенных девушек (хотя еще надо понять, спасли мы их или Кари прекрасно справилась бы без нас) я вместе с Трубецкой отправил на женскую половину в компанию к Варваре. Пленников, которые практически все пришли в себя, но явно не желали отвечать на вопросы, поместили в тюремный блок, который был расположен в поместье Годуновых в отдельном здании. Выставили охрану. После этого, не откладывая дело в долгий ящик, позвонил сначала Трубецкому, а затем императору. Охлобыстов доложить о нашем сегодняшнем приключении еще не успел, так что пришлось радовать мне двух первых лиц государства историей о похищении одной невесты и одной жены и последующем спасении их собственными силами похищенных.
Сергей Ильич выслушал рассказ спокойно, только в конце попенял мне, что сразу не сообщил ему. Пришлось состроить виноватое лицо. Насчет пленных французов Трубецкой первым делом предупредил, чтобы не один лягушатник не сбежал, а затем сообщил, что уже выслал ко мне своих следователей, чтобы те провели допрос. А завтра пришлет более солидное сопровождение, чтобы этапировать похитителей в тюрьму СБ. Ну а сам пока пошлет людей в гостиницу «Бонжур» проверить, что там за рассадник терроризма в столице Российской империи. И это я дословно процитировал! А так он был согласен со мной, что похищение какое-то глупое.
— Ни де Фош, ни Луи Бонапарт не идиоты, — повторил мои мысли глава СБ Российской империи. — Но факт остается фактом. Французы были? Были! Значит, надо выяснить, откуда они взялись и кто им заплатил. В том, что это наемники, я не сомневаюсь! Дождись только моих людей, не допрашивай сам!
Заверил Сергея Ильича, что все понял. Но тем не менее, как я и предполагал, меня попросили завтра после занятий в Академии прибыть во дворец. Вместе с Кари и Наоми. Ну все, в принципе, понятно. Этого стоило ожидать. Может, Трубецкой к этому времени что-то нароет… а может, пленные французы расскажут.
Второй звонок был императору. Если Трубецкой все выслушал хладнокровно, то император явно близко к сердцу принял подобный «наезд» на его придворного мага. Но я успокоил его красочным рассказом, как моя японская младшая жена-телохранитель отделала похитителей. Как и Трубецкого, его удивило участие французов. Я предупредил, что завтра буду во дворце, чем явно порадовал.
— Кстати, — Иван вдруг замялся, — я позвонил Скуратовой.
Вот тут я невольно подвис. Быстро, однако…
— Ты же хотел на прошлой
— Да, чего откладывать в долгий ящик, — махнула рукой фигурка самодержца на плантеле.
— И как результат?
— Поговорили. Она, похоже, поняла свои ошибки, — задумчиво ответил Иван, — на неделе во дворец приедет. Пообщаемся: я, Трубецкой и она. Будем решать, как жить дальше. Ты, кстати, готовься тоже, — ухмыльнулся он.
— К чему это?
— Тоже на встрече будешь! — безапелляционно заявил император. — Ты придворный маг!
Я промолчал, хотя хотелось прокомментировать это высказывание. Ну возвращение из ссылки Алены, наверное, неплохо. Хотя кто его знает, не сделал ли я хуже?
На этой оптимистичной ноте мы закончили разговор. А сразу после него с Шемякиным и присоединившимся к нам Гвоздевым решили допросить администратора, оставив французов до прибытия следователей.
Как выяснилось, администратор ничего не знал. И это было видно невооруженным глазом. Сергей Еремеев трясся, как осиновый, лист и готов был рассказать все… но кроме того, что к нему явилась компания французов с письменной рекомендацией от владельца гостиницы, который жил в Париже, и того, что видел появление двух девушек в номере, которых он посчитал проститутками, больше ничего сказать не мог. Ну еще то, что ненавидит французов. Эту фразу он, по-моему, повторил раз двадцать.
В конце концов достал он меня, и я отправил его к «любимым» французам.
— Ну, что скажете? — поинтересовался я у Гвоздева с Шемякиным которые были больше наблюдателями, чем участниками допроса.
— Втемную его использовали, — хмыкнул Шемякин.
— А французы, скорей всего, наемники, — добавил Гвоздев, — где там эти следователи Трубецкого?
Словно в ответ на его слова в кабинет заглянула Виль и сообщила, что прибыл следователь из имперской СБ.
— Вот и они, — поднялся я с кресла, — пойдем уже, допросим нашу добычу.
Следователь Андрей Веденеев оказался приятным (если так вообще можно сказать о человеке его профессии) молодым парнем, по виду ненамного старше меня. Но что-то в его глазах и в поведении говорило о том, что эта молодость, как и предупредительность, весьма обманчива.
Мы отправились в здешнюю тюрьму. Честно говоря, никогда бы не подумал, что в изящной пристройке, выполненной в архитектурном стиле самого дворца, может располагаться темница. Но факт оставался фактом. Мы спустились в подвальное помещение и оказались в коридоре, одна сторона которого была перегорожена решеткой с толстыми прутьями, судя по отливающему белым, на них явно были нанесены дополнительные заклинания. Соответственно, за этой решеткой расположился с десяток клеток, в двух из которых и разместили французов.
Но едва мы двинулись за Шемякиным, как к нам подбежал один из его людей, судя по всему, выполнявший обязанности местного надзирателя. И по его лицу я понял… что-то случилось! Понял это и следователь.
— Что случилось, Федор? — нахмурился Шемякин.
— Командир, они мертвы… мы здесь ни при чем. Они сами…
— Кто мертв? — вырвалось у меня, но это был риторический вопрос.
— Французы, господин, — развел руками надзиратель, — мы не виноваты, господин… они сами!