Последний из Рода
Шрифт:
Он толкает меня в спину. Рыжие волосы трепещут на ветру, ожившим пламенем оборачиваются. И кружат вокруг нас сухие осенние листья, снежинки и искры.
— Я пришел предложить тебе еще одно пари… Ты же знаешь, я люблю спорить… — Лис улыбнулся. — Я хочу получить твою баньши. Я хочу ее нить.
Ткачиха рассмеялась и покачала головой.
— Ее судьба принадлежит мне, она не стоит на кону.
—
— И что ты предложишь взамен?
— Разве есть что-то у меня, чего не могла бы получить ты? — улыбнулся Лис.
— Ну хорошо, — Ткачиха покачала головой. — Мне хватит и твоей нити… Если вдруг случится невероятное, и мальчишка сумеет порвать мой узор… Пусть баньши выберет. Род или этот… человек. Если она выберет его, то получит свою нить, станет хозяйкой своей судьбе и своему сердцу.
Лис кивнул и, обернувшись, скрылся в лесу.
Ткачиха расхохоталась.
— Глупец, — бросила она. — Разве может баньши предать свой Род?
— Ты слышала, Ткачиха! — кричит он, запрокинув голову. — Она выбрала его! Она отказалась от Рода! Не твоя! Его! Она — его!
Ветер рвет одежду, путает волосы, бросает в лицо пригоршни осеннего золота, искры и пепел. Зажмурившись, обхватываю себя руками. Что еще задумал этот глупый Князь? Почему не оставит меня наедине с моим горем?
Он обнимает меня, и…
— Оставь! — вырываюсь.
— Никогда… — Этот голос… Горячо глазам. Боюсь… Боюсь поверить. — Я никогда больше тебя не оставлю, моя Нара.
Плевать, что бэниши не должны лить слезы попусту. Плевать, что нечем дышать, что пепел забил горло, горчит на языке. Плевать на тлеющий подол, на припорошенные осенним золотом и снегом волосы… Плевать на кровь и прах, на жар и боль.
— Живой, — шепчу, прижимаясь к нему. — Мой…
И смеется Лис, глядя на нас. Смеется и танцует. Ворон тыкается носом мне в спину. А Тиан смотрит мне в глаза, гладит кончиками пальцев лицо и шепчет, шепчет, шепчет…
— Никогда… Никогда, моя Нара… Не оставлю. Моя Нара. Моя любимая. Моя баньши. Плевать на Род, плевать на Князей, на Огнь и Хаос. Моя. Ты — моя.
Мы вернулись в город. Незамеченными проскользнули в «Гнездо».
— Возьми… — я протянула Тиану грязную ленту. Он такой беспечный… И зачем выбросил?
Он устало улыбнулся и принял.
— Спасибо. Ты иди к себе, Нара. — Собрав одной рукой грязные пряди, он попытался перевязать их, но руки дрожали, не слушались. Я отобрала ленту и сама завязала… — Иди. Я сейчас найду хозяина… или кого-нибудь… воды натаскают, вымоюсь. А то…
Я кинула, вдруг поняв, чем с ног до головы покрыт Тиан, да и я теперь.
— Я бы тоже… — заикнулась, но, опомнившись, затараторила: — Нет, ты первый иди, тебе нужнее, а я пока вещи соберу…
Он, кажется, собирался поспорить, уступить, но не было на это сил, махнув рукой, он, едва переставляя ноги, поплелся к себе в комнату.
Я пошла к себе, надеясь, что пока Тиан смывает с себя кровь и прах, успею передохнуть. Хоть полчаса, хоть пять минуток. Просто прикрыть глаза…
Моим мечтам не суждено было сбыться. Меня ждали…
Старейший был в гневе. С разрешения Ткачихи он и другие баньши покинули Костряки ещё до начала осады, сбежали как можно дальше, чтобы не видеть, как гибнет город, не слышать стонов умирающих подопечных. Но город выстоял, узор Великой Княгини испорчен — и отец явился сюда, призвать к ответу непокорную дочь. Он не знал, что произошло на поле битвы, знал только, что я жива, а, значит, и мой человек жив. И даже не спросил, как это нам удалось. Его это не интересовало. Главное — воля Эйш-тан не свершилась — и не свершилась по моей вине. Стихии, как я устала!
— …ошибки с этим смертным — закономерны после всего того, что ты натворила, — поучал меня Старейший. — Сначала ты довела Род до упадка.
— Но…
— Не перебивай! Ты довела, ты, Нара. И не надо мне рассказывать про нападение степняков на Псхов. Да, твои люди пошли все сражаться. Да, умерли. Но почему ты их не удержала?!
— Огнь… — пытаюсь возразить я, но бесполезно, Старейший ничего не желает слышать — зачем? Он не слушать сюда пришёл, да и знает он всё и без меня. Когда Псхову грозила опасность, мои люди внезапно забыли все, чему я их учила, и пошли защищать родной город. И все полегли, потому что сражаться не умели.
— Опять ты за свое! Надо было удержать. Нет, ты опустила руки. Видел ли Хаос вторую такую бездарь?!
— Но я пыталась…
— Да, пыталась. Я помню. И даже кого-то из них удержала. Вот только не того, кого надо. Где ты выкопала то ничтожество, от которого захирел потом твой Род? Неужели не могла подобрать более достойного?!
— Они сами…
— Сами?! — срывается Старейший. — Ты опять?! Кто угодно виноват, но не ты. И так всю свою жизнь! Неумеха!
— Но, Старейший…
— Молчи! — приказывает баньши. — Вторую твою самую страшную ошибку ты совершила тогда же. Как ты могла допустить, чтобы мальчишка остался жить?!
— Мальчишка?.. — не понимаю я.
— Да, мальчишка. Тот самый ребенок с магическими способностями, которого я приказывал тебе удушить в колыбели!
— Как я могла! Они ведь тряслись над каждым его шагом!
— Да, тряслись, — отметает мои возражения Старейший. — Я их понимаю. Маг в Роду завоевал бы твоим людям небывалое положение. Но ты, Нара… или тоже гордилась? Почему ты не отправила его на смерть? Была ведь возможность.