Последний клиент
Шрифт:
Никто пока не собирался бить автомобили о различного рода препятствия — «Боинг» успешно преодолел расстояние от Москвы до Цюриха, выплюнул из своего брюха едва успевших заскучать пассажиров и умер, подобно большой серебристой рыбе, выброшенной нервной волной на каменистый берег. Клиент Крокин нервничал: его руки беспрестанно что-то искали. Сперва они ощупывали пояс плаща, затем принялись теребить перчатку, а когда и это занятие наскучило, взялись за зажигалку и пачку сигарет. Ни цветов, ни таблички с призывом обратить немедленно внимание на господина Крокина у встречающего не было. Исходя из анализа поведения клиента, мсье Франс сделал один-единственный и совершенно верный вывод: Крокин не собирается встречаться со своей дамой, а последует за
Он подогнал авто к кольцевой развязке перед зданием аэропорта — по центру стояли на постаментах воплощения последних достижений технической мысли баварского завода с ценниками на стеклах — плати и уезжай. С бутылкой шампанского в придачу. А к ногам ожидаемой Крокиным дамы, которую сопровождал какой-то хлюст в длинном кашемировом пальто, подкатил лаковый черный лимузин с темными, как полярная ночь, стеклами. Лимузин громыхнул дверцами и двинулся, но не на восток, как предполагалось в ориентировке, а в совершенно ином направлении. На юго-запад, к Берну.
Последний раз мсье Франс предпринимал столь дальние заезды по асфальтовым просторам Швейцарии лет пятнадцать назад и из чисто романтических соображений. Тогда, в восемьдесят третьем, ему почудилось, что он наконец дозрел до того состояния, когда одинокому мужчине пора обзавестись постоянным партнером. И желательно женщиной. Дамочка была лет на десять его моложе и для своего возраста очень свежа. Но две недели, проведенные вместе на горном курорте, неподалеку от французской границы, показали, что его избранница, а звали ее Бланш, совершенно равнодушна к его прошлым боевым заслугам, к невероятно облагораживающим красотам озера Невшатель и прочим пустякам, приводившим в то время мсье Франса в щенячий восторг. Ее больше волновали вопросы собственного комфорта, наличие в отеле квалифицированной педикюрши и количество звонкой монеты, лежащей без употребления на счету ее одервеневшего от холостяцкого быта ухажера. А что касается его страсти к коллекционированию — ее она слегка поддерживала, усматривая в предмете поклонения мсье Франса всего лишь золото, которое, правда, можно приобрести в банке за гораздо меньшие деньги. Мадемуазель не понимала, как можно потратить за какие-то десять — пятнадцать граммов желтого металла несколько десятков тысяч франков. Пусть даже это золото плавилось несчастными инками или задиристыми македонянами черт знает как давно.
Итог? Иллюзии рассеялись. Бланш была отправлена следить за состоянием банковских счетов к своим потенциальным женихам сначала в Понтарлье и далее в Лион, а мсье Франс вернулся обратно в полк, к опостылевшей штабной работе, так и не обретя успокоения на белом прохладном плече любвеобильной француженки. Вот и теперь, накручивая на спидометр вторую сотню километров, мсье Франс в некотором замешательстве фиксировал знакомые названия городков — все ближе машина, которую он преследовал, оказывалась к месту его несостоявшегося медового месяца, к месту, где завершились, так и не начавшись, его единственные в жизни любовные приключения. Где завершился так и не прочитанный им любовный роман.
Жизнь полна совпадений — лимузин свернул с главной дороги, пронесся мимо памятного мсье Франсу небольшого отеля и, снова свернув на огороженную высокими коваными воротами аллею, остановился перед домом. Мсье Франс еще тогда, пятнадцать лет назад, обратил внимание на этот дом. Он совершенно выпадал из общего характера местной застройки. Ему бы самое место где-то среди засеянных вереском английских пустошей. Сложенный из оштукатуренного кирпича, длинный, как круп английской кобылы, с четырьмя флигелями по углам, он стоял посреди идеально ровной лужайки, обрамленной с боков старыми, разлапистыми лиственницами. Мсье Франс отчетливо помнил и лозу дикого винограда, покрывающую стены двухэтажного фасада, и запах угольных брикетов, придававших этому месту неподдельное очарование, и полное отсутствие праздношатающейся публики вокруг. И теперь все то же.
Лимузин подкатил к дому, из его дверей вышел мужчина, выставил из багажника привезенные гостями вещи и проводил прибывших вовнутрь. И все умерло. Только едва заметная дымка многочисленных труб над крышей убеждала наблюдателя в том, что там есть жизнь, скрытая даже от зоркого глаза мсье Франса. Дымка таяла, разгоняемая чуть шевелящимися кронами лиственниц. Так же, как растаяли прежние романтические иллюзии мсье Франса. А так же иллюзии по поводу простоты настоящего дела. Все складывалось для наблюдателя не так, как хотелось.
Мсье Франс развернул свой «Рено» и направился к отмеченному прежде отелю. Следовало принять душ, перекусить и поразмыслить на досуге, как поступать дальше. Но и у отеля его ждало разочарование — на парковке уже копошился его клиент Крокин, каким-то чудом сумевший удержаться на расстоянии. Теперь бывшему легионеру следовало подыскать иное место для отдохновения. Даже такой тупица, как Крокин, смекнет, что к чему, заметив рядом сопостояльца по Лозанне.
Вот такой выдался у мсье Франса день, совершенно не подходящий для оптимизма.
— Ну, наконец-то мы все вместе! — Кирилл поприветствовал только что прибывшего Грибмана, Николая, стаскивающего с головы форменную фуражку, и вышедшего на шум подъехавшего автомобиля Галкина, основного виновника всех последних и достаточно обременительных мероприятий. — Хотя, как мне кажется, кого-то в нашей компании недостает? А? — Кирилл резко повысил голос, прострелив вздрогнувших от неожиданности гостей свирепым взглядом. — Господин Грибов, насколько мне известно, прибыл сюда в качестве сухопутного лоцмана нашей смертоносной дамы, рискуя, заметьте, угодить в «желтый дом» с такой же помпой, как и его недавний протеже. Не говорю уж о худшем! — Кирилл продвинулся на несколько шагов по устилавшему холл ковру, снял с каминного экрана кочергу и словно перстом указующим, почти что ткнул ею в грудь пытающейся заявить свой протест Марковой. — С вами, сударыня, у нас будет отдельная беседа, а пока посидите молча… А теперь я хотел бы прояснить для себя, да и для всех вас нашу диспозицию. Насколько я окажусь прав в оценке, покажет время, но как я понял, организация автокатастроф не в вашем стиле, не так ли, моя милая? А вот трагическая гибель господина Скворцова, соратника господина Грибова… Считайте, что вы попали в достойную компанию. Здесь полно убийц, бандитов… Знаете, есть даже пара идиотов.
Галкин обиженно шмыгнул из угла носом. Ему, как никому другому, как теперь модно выражаться, был понятен намек на не совсем адекватное отношение к текущему моменту некоторых близких ему родственников.
— Хотя могло быть и хуже. Ведь ни для кого не секрет, что всех наших уважаемых сотрудников и их близких привело сюда не стремление к перемене обстановки. А если, ко всему прочему, подсчитать понесенные моей организацией убытки, то вся финансовая деятельность московского филиала по итогам года может считаться равной нулю. Не так ли, Вова? Или ты заключил, что стал совсем взрослым мальчиком и теперь можешь решать проблемы наравне со взрослыми дядями в длинных брюках, давно отлучившихся от соски? Я не терплю в своей конторе предпринимателей! У меня только служащие, понятно всем?
Галкин снова пошевелил носом, прекрасно понимая, что упреков не избежать. Потому как бежать было некуда. Со свихнувшейся девчонкой, впавшим в окончательный маразм ворошиловским стрелком? Плюс два трупа… И ни копейки денег…
Кирилл решил сменить позу и занял одно из удобных мест у окна. Теперь он мог забавляться сколько угодно, слушая попытки оправдаться или заявить протест, не опасаясь, что его ерничество раскусит кто-нибудь из присутствующих — слишком ярок был свет, льющийся из дивного по своей убогости сада.