Последний клиент
Шрифт:
Так, в один из подобных вечеров, уютно укрывшись в комнатке Эльзы, на ее широкой девичьей кровати, разгоряченный доступностью и доверием своей возлюбленной, Ян взялся излагать теорию, подхваченную в одном из публичных домов Граца, где он оканчивал свои первые университеты. На этот раз речь зашла о допустимом суррогате мужского достоинства, иногда используемом парами для достижения наивысшего блаженства. Прототипом суррогата на сей раз явился небольшой медный пестик, прихваченный Яном с кухни. По замыслу, сей предмет мог не только заменить отсутствующего по каким-то причинам возлюбленного Эльзы, но и оказаться универсальным тренажером, способным укрепить необходимые для качественной физической близости мышцы…
И вот однажды папаша Фольмар, довольный удачно сложившимся днем, с неизменным саквояжем, в котором он переносил от ссудной кассы до дома заклады, обещавшие в ближайшее время стать его собственностью, вернулся чуть раньше обычного, прошел в гостиную и не застал там повседневной
Два трупа в девичьей спальне, а выбрать не из чего. Бежать! Бежать немедля! Пока на дворе вечер и есть надежда, что на вопли и едва слышные выстрелы не обратили внимания соседи. И мсье Франс побежал — прихватив увесистый саквояж господина Фольмара и не раздумывая даже о примерном направлении бегства.
Движение. Оно стало осмысленным, лишь только Ян достиг предместий Вены, — наличных, оказавшихся в кармане, хватило бы на приличный кусок вареной сапожной подметки. Разумеется, был еще саквояж покойного папаши Фольмара, который за несколько дней скитаний изрядно оттянул руки будущему мсье Франсу. На первом же из дневных привалов — стараясь, разумеется, передвигаться преимущественно ночью, — он ознакомился с его содержимым. В саквояже оказались золотые часы на цепочке, пара килограммов столового серебра, с полдюжины обручальных колец и несколько продолговатых свертков, вощеная бумага на них была аккуратно перетянута прочным шпагатом. То, что в них было золото, Ян не сомневался — уж очень они были тяжелы. Раскрыв их, беглец долго перебирал незнакомые, странные монеты, некоторые тоньше листа плотной бумаги. Профили, всадники — ни одной похожей на другую. Ян упаковал монеты, переложил их в карманы своего короткого пальто, туда же он высыпал разную желтую мелочь, а столовое серебро вместе с саквояжем выбросил в реку. Так нещадно били по тощим бедрам эти злосчастные свертки!
И вот поутру, проснувшись в разбитом артиллерией сарае и приведя себя в порядок, он, старательно избегая встреч с полицией и военным патрулем, вошел в Вену. Даже тогда этот город произвел на юного беглеца неизгладимое впечатление, хранящееся в памяти и сейчас. Столица! И в этом городе, наверное, нашлось бы немало ссудных касс, подобных кассе в Граце. Но Ян решил действовать иначе — он разыскал не без труда небольшой антикварный магазин совсем рядом с собором святого Стефана. Милый старикашка в круглых очках и в венчике седых волос осведомился, чем он может помочь молодому господину. Ян достал заранее приготовленную монету с изображением всадника — на его взгляд, самую невзрачную из всех, хранящихся в его карманах, и передал антиквару. Старик принял ее, долго молча разглядывал через увеличительное стекло, протер неровное ее ребро ваткой, смоченной в какой-то гадости, и, завершив свои священнодействия, в упор посмотрел на продавца:
— У меня есть для вас полторы тысячи долларов. Более в городе вам не даст никто.
Как ни старался скрыть Ян охватившее его волнение, старичок в круглых очках сумел мгновенно оценить обстановку:
— Две тысячи, молодой человек! Это очень большие деньги…
— Я согласен, — только и сумел выдавить Ян.
— В таком случае мне от вас понадобится документ и расписка в получении денег. Подобные сделки я вынужден обязательно фиксировать. Но, если вы позволите, я не стану указывать ни действительно уплаченной вам суммы, ни действительного названия раритета. Пусть будет испанский дублон времен правления короля Филиппа?
— В таком случае не будем усложнять ситуацию, — предложил Ян, — и оставим мои документы в покое. Я же не могу быть уверен, что завтра меня не навестят не менее квалифицированные специалисты, но без денег и расписки, а с удавкой и кастетом?
— Может быть, вы, молодой человек, и правы… — Антиквар аккуратно отсчитал причитающуюся Яну сумму и на прощание предложил заглядывать к нему. — Если не на этой неделе, то на следующей — теперь, после подобной покупки, касса истощена, а найти достойного покупателя на такую вещь в наше время…
Через неделю? Да через день Ян был уже далеко — решив не рисковать, он направился не в родной городок Комарин, а на запад, справедливо опасаясь, что примутся его ловить именно на восточной границе. А еще через два дня, обогнув без труда контрольно-пропускные посты янки, он попал в зону ответственности французских оккупационных войск. Теперь дело оставалось за малым — укрыть унесенное и раствориться. Что сообразительный Ян и проделал без труда — через неделю какой-то раздолбанный пароход, нещадно коптя голубое небо Средиземноморья, тащил на своей спине будущего мсье Франса и еще три сотни головорезов в Танжер…
А почему Франс? Да потому, что во всей роте новобранцев оказалось всего два немца. Одного из них окрестили Гансом, Яну же досталось имя Фриц, которое позже, при оформлении французского гражданства, изящно трансформировалось во Франса.
Глава 18
Если отстраненно рассматривать принцип движения автомобиля, то логику между отдельными движениями водителя и реакцией на эти действия самого агрегата усмотреть довольно трудно. Если, разумеется, не принимать во внимание стереотип — чем больнее придавишь лапу собаке, тем вероятнее, что она хватит тебя за причинное место. Усматривается некоторое сходство с автомобилем? Такие мысли крутились в голове Кирилла, пока он делал звонки утром прошедшего дня. Какие шестерни должны провернуться, на какой из валов передастся усилие и куда, собственно, вся эта телега намерена двинуться? Куда и зачем? Об этом не знал никто. За исключением самого Кирилла и отчасти Бориса, его давнего приятеля.
Утром, в день звонка, полузадушенный узами брака и лет десять как настоящий немец, Борис приступил к воплощению замысла своего партнера. Он нанял в частных детективных агентствах два десятка отличных высокооплачиваемых специалистов по наружному наблюдению и отправил их за собственный счет в Люцерн и прочие швейцарские захолустья. Затем посетил несколько крупных банков, где совершил пару достаточно простых финансовых операций, потратив при этом сумму, выражавшуюся шестью нулями после цифры «5», воспользовавшись корпоративными счетами компании. Далее он навестил несколько довольно мрачных личностей, пользовавшихся одно время достаточным доверием со стороны Кирилла, — югославов, коих с такой странной любовью оберегают от самостоятельных шагов верные продекларированным ценностям Соединенные Штаты. И, получив от них довольно обнадеживающий прогноз — речь шла о возможностях современной полиграфической техники, поставленной на действительную службу во благо каждого отдельно взятого индивида, к — обеду Борис вернулся домой, в замечательный загородный домик, откуда позвонил в офис, сообщив своей едва различимой в дневном свете секретарше, что неотложные дела требуют его присутствия в местах весьма отдаленных от парящей на морозе Эльбы.
Еще один из абонентов Кирилла, насвистывая себе под нос одному ему известные мотивы, катил по зигзагам, ущельям и тоннелям к предполагаемой точке встречи на огромном даже по здешним меркам рефрижераторе. Рядом с ним, за баранкой, сидел синюшного оттенка бывший соотечественник — от него несло переработанным вчерашним пойлом, луковой закуской, замешенной на аромате грязных носков, и в меньшей мере, разумеется, соляркой. Жуков отыскал его, подбирая необходимый ему многотоннажный автотранспорт. С сотней франков на всю обратную дорогу из Европы в овеянные гением господина Гоголя Палестины, он, мучимый похмельем, в спальнике своего F-12, терзался голодом и страхом перед наступающим новым днем — заказов на перевозку «кулубники» из страны, по странному стечению обстоятельств ставшей чуть ли не лидером по выращиванию этой мерзкой кислой ягоды, не поступило. Как и на часы с кукующими пернатыми, шоколадом и прочей пакостью — все это, видать, раскупили местные жители и в изобилии прибывшие на Рождество туристы из менее морозоустойчивых государств. В кузове, едва слышно погромыхивая на зимних неровностях автострад, катился груз, за перевозку которого был обещан рейс в Россию с необходимыми для этого случая прогонными. Водитель, надо сказать, скучнейший парень, принимавший к оплате только доллары достоинством не более пятерки и представившийся при знакомстве Тарасом, через три часа погруженного в абсолютное молчание пути наконец сбавил ход и сообщил охрипшим голосом: