Последний кольценосец

Еськов Кирилл Юрьевич

– Вы не ослышались, миледи Эорнис, именно в Карас-Галадоне. В этом году организация Праздника танцующих светлячков возложена на вас, верно?..

ГЛАВА 60

Лориенскнй лес. Карас-Галадон.

Ночь с 22 на 23 июля 3019 года

Праздник танцующих светлячков, приходящийся на ночь июльского полнолуния, эльфы числят среди главнейших, так что из того, как и кем он организован в определенный год, сведущий лориенец может сделать важные выводы о реальном положении дел в «как никогда ранее едином» руководстве Лориена. Здесь любая мелочь исполнена глубочайшего смысла, ибо все они отражают нюансы той беспощадной борьбы за власть, что составляет единственный смысл жизни бессмертных эльфийских иерархов. При этом совершенно невинная

деталь (вроде того, кто представляет на данном празднестве особу дольнского Владыки – двоюродный кузен или племянник) может иметь куда большее значение, чем, к примеру, потрясшее всех появление на позапрошлогоднем празднестве милорда Эстебара – прежнего клофоэля Силы, бесследно исчезнувшего десять лет назад вместе с прочими участниками «заговора Керебранта». Пару часов постоял экс-клофоэль на талоне (наблюдательном помосте в мэллорновой кроне) по левую руку от лориенских Владык, чтобы затем вновь кануть в небытие; при этом утверждали (правда, шепотом и с оглядкой), будто в подземелья под Курганом Горестной Скорби его уводили не Стражи, подчиненные клофоэлю Покоя, а танцовщицы клофоэли Звезд… Почему? Зачем? «Тайна сия велика есть».

Вообще-то это правильно: Власть, чтобы оставаться Властью, и должна быть непостижима и непредсказуема – иначе это никакая не Власть, а просто начальство… Тут, по случаю, можно вспомнить, как в одном из соседних Миров иноземные эксперты год за годом пытались предугадать извивы политики некой могучей и загадочной Державы: примечали, в каком порядке занимают в дни торжеств свои места на усыпальнице Основоположника тамошние иерархи, какие в этот раз допущены отступления от алфавитного порядка при перечислении их имен и тому подобные детали. Эксперты были компетентны и многомудры, заключения их – глубоки и безупречно логичны; стоит ли удивляться, что верных предсказаний им не посчастливилось сделать ни разу… Так что если б означенных экспертов подрядили проанализировать ситуацию вокруг лориенского Праздника танцующих светлячков 3019 года Третьей Эпохи, они наверняка выдали бы что-нибудь вроде: «Поскольку подготовка Празднества в этом году впервые возложена на клофоэль Мира, это должно означать, что в эльфийском руководстве экспансионисты решительно возобладали над изоляционистами и следует ожидать резкого наращивания эльфийского присутствия в ключевых регионах Средиземья. Некоторые аналитики полагают, что в основе этого лежит перераспределение ролей в свите Владычицы, озабоченной чрезмерным усилением позиций клофоэля Покоя». Самое забавное: сами по себе эти логические конструкции были бы вполне корректны – как, впрочем, и всегда в их горе-анализах…

Что ж до праздника, то он необычайно красив. Конечно, прочувствовать его красоту во всей полноте дано лишь эльфу; но с другой стороны, если вдуматься, человек – существо столь примитивное и убогое, что ему с лихвой хватает и тех жалких крох истинного великолепия, что всегда на виду… Лориенские жители собираются в эту ночь на тех талонах, что поближе к Нимродели: с высоты мэллорновых крон открывается сказочный вид на речную долину, где в росистых лугах, окружающих печальные заводи (серебро с чернью – как на гондолинских гривнах), рассыпаны созвездия ярчайших светильников-фиалов. Сам ночной небосвод в сравнении с этой дивной картиной предстает тусклым ее отражением в старом бронзовом зеркале – да так оно, собственно говоря, и есть: весь ход небесных светил над Средиземьем лишь исправно отображает происходящее этой ночью на берегах Нимродели. Впрочем, смертному, как уже говорено, открыта ничтожная доля происходящего там: наслаждайся неизменным от века звездным рисунком (он задается расположением стоящих в траве светильников), но вот колдовские узоры, выплетаемые фиалами танцовщиц – а именно их танец и есть изначальная основа магии Перворожденных, – людским глазам видеть совершенно ни к чему. Редко-редко смутные отголоски этого волшебного ритма долетают до человеческого мира через озарения величайших скальдов и музыкантов, навсегда отравляя при этом их души тоской по недостижимому совершенству.

…Эорнис, как и положено клофоэли Праздника, находилась в этот полуночный час посреди «небосвода», как раз там, где семь фиалов (шесть ярких и седьмой – наиярчайший) образуют на нимродельских лугах созвездие Серп Валаров, указующее рукоятью на Полюс Мира. Она пребывала в полном одиночестве (танцовщицы во главе с клофоэлью Звезд – единственные, кому открыт доступ на «небосвод», – давно уже удалились под своды мэллорнов), тщетно гадая – как барон Грагер сумеет выполнить свое обещание: «Под утро, как развиднеется, вы найдете мешок с Видящим камнем в траве рядом с тем фиалом, что изображает Полярную Звезду в Серпе Валаров». Доступ на «небосвод» запрещен – под страхом смерти – любому эльфу, даже прочим клофоэлям, и можно не опасаться, что кто-нибудь обнаружит палантир раньше нее… Да, но каким образом проникнут

сюда сами эти мордорские шпионы? Стало быть… стало быть, это кто-то из танцовщиц? Но это же совершенно невозможно – танцовщица, связанная с Врагом!.. Да? А связанная с Врагом клофоэль Мира – это как, возможно?

«Но ведь я не связана с Врагом, – возразила она себе, – я просто-напросто веду свою игру. Я действительно сделаю все, чтобы спасти моего мальчика, но у меня и в мыслях нет выполнять условия предложенной ими сделки… Утром я получу палантир, в полдень первого августа узнаю имя наследника мордорского престола (а кто ж это еще может быть), а уж потом – при обмене заложников – я сумею устроить, чтоб это все так и осталось в моих руках, не волнуйтесь! Они, видать, еще не знакомы с возможностями эльфов – ну так познакомятся!

Тут опасны не люди (что они могут, эти навозные черви), а свои. Выиграв эту игру, я положу к ногам Владык палантир и голову мордорского принца; великая победа, и пусть кто-нибудь посмеет открыть рот – победителей не судят. А вот при неудаче или если мне просто не дадут довести игру до конца… Тогда все это немедленно превратится в сделку с Врагом, в Прямую измену – а клофоэль Покоя отдал бы правую руку за то, чтобы предъявить мне такое обвинение и отправить в свои подземелья под Курганом Горестной Скорби… Если у него возникнет хоть тень подозрения насчет моих переговоров с итилиенцами, Стражи примутся копать так, как они это умеют, и тогда мне конец. А ведь я замотивировала перед Владычицей свое посещение Эмин-Арнена именно тем, что «по сведениям, полученным из Умбара, кто-то в Лориене начинает свою личную игру с Арагорном, и не исключено, что этот «кто-то» – клофоэль Покоя». Когда он узнает об этом нашем разговоре – а он узнает непременно, – у него просто не останется иного выхода, кроме как насмерть скомпрометировать меня в глазах Владык, и трудиться он будет на совесть…

А что, если, – вдруг обожгло ее, – все это, начиная с умбарских событий, просто-напросто многоходовая интрига клофоэля Покоя и рука Стража ляжет мне на плечо, едва лишь я прикоснусь к мешку с булыжником, изображающим палантир? Эландар и эти итилиенские бароны работают против меня – на клофоэля Покоя? Да нет, бессмыслица… Это я уже шарахаюсь от собственной тени. А как могло случиться, что итилиенские шпионы – явно с ведома Фарамира – играют в одной команде с мордорцами? Ну, это-то как раз ясно: они как посредники надеются заработать на этой сделке свои «комиссионные» – скомпрометированную сотрудничеством с Врагом эльфийскую клофоэль, из которой потом хоть веревки вей… Между прочим, так бы оно и было – приди мне в голову выполнить их условия.

Что ж, все пути назад теперь в любом случае отрезаны: меня спасет только победа в этом самом «обмене заложниками», и не только спасет – вознесет еще на ступеньку вверх! А уж после… после я разыщу тех, кто положит сегодня на Полярную Звезду мешок с Видящим камнем; я сделаю это сама, через возможности своей Службы, опередив Стражей, и предъявлю этих предателей Совету: «Наш несравненный хранитель Покоя в последнее время настолько увлекся выявлением заговоров (цену которым мы все хорошо знаем), что проспал существование в Карас-Галадоне настоящей шпионской сети Врага… А может, вовсе даже не проспал? Может, ниточки этой сети тянутся выше, чем я дерзаю предположить?» Вот от такого удара он не оправится, как бы его ни покрывал Владыка, это будет чистая победа – и Владычицы, и моя».

…«Дракон» Кумая тем временем невидимкою плыл в ночном небе Лориена вдоль тускло отсвечивающих под луною излучин Нимродели. Увидав посреди долины обширную россыпь ярких голубоватых огоньков, складывающихся в довольно точную карту звездного неба, инженер облегченно расслабился и повел планер на снижение: пока все шло в точном соответствии с планом. Он отыскал среди этих «созвездий» Ковш, который в здешних местах отчего-то называют Серпом Валаров, – порядок, там, где ему и положено быть в настоящем небе, и Полярная звезда на своем месте… Интересно, из чего делают эти фонари? Свет явно холодный – может, то же вещество, что светится в гнилушках?.. Ковш стремительно рос в размерах; Кумай нащупал у себя под ногами, на дне гондолы, мешок, извлеченный им прошлой ночью из тайника за ромбическим камнем в задней стенке дол-гулдурского камина, и вдруг выругался сквозь зубы. «О черт, он же мне не сказал, каков реальный размер этой фигуры, – как теперь, в этой темнотище, оценить свою высоту?»

Сначала-то Халаддин просил Кумая просто забрать мешок из тайника и сбросить во время завтрашнего тренировочного полета где-нибудь подальше от крепости – чтоб его можно было подобрать и уносить ноги. Но потом доктор вдруг осекся на полуслове и изумленно вымолвил:

– Слушай, так ты, наверное, и до самого Лориена отсюда долететь можешь?

– Запросто. Ну, то есть не то чтобы запросто, но могу.

– А если ночью?

– Вообще-то раньше я ночью на такие расстояния не летал… Трудно ориентироваться.