Последний континент
Шрифт:
Декан сделал глубокий вдох, а когда декан делал глубокий вдох, содержание воздуха в атмосфере резко уменьшалось. Обратно воздух вышел вместе с ревом:
— ТЫ СМЕЕШЬ ШВЫРЯТЬСЯ В МЕНЯ МАГИЕЙ?!
Чудакулли остолбенело смотрел на собственную руку.
— Но я… мне…
Зубы упрямо не желали разжиматься, однако Думмингу все же удалось выдавить сквозь них несколько слов:
— Нми првляит мкия!
— Что? Что ты там бубнишь? — осведомился профессор современного руносложения.
— Ну
— Это все магия! — хватая его за руку, ухитрился достаточно отчетливо проговорить Думминг. — Декан, ты же разнесешь аркканцлера на мелкие кусочки!
— Ага, именно это я сейчас и сделаю!
— Прошю прощения, не хотела вам мешать, но…
Из люка показалась голова госпожи Герпес.
— Да, госпожа Герпес? Что такое? — заорал Думминг, одновременно уклоняясь от вспышки, слетевшей с руки декана.
— Йа понимаю, ви заняты важьными универьситетскими делами, но там, внизю, и должно быть столько трещин? Из них течет вода…
Думминг заглянул в люк. Там плескалась вода.
— Мы тонем! — воскликнул он. — Вы, старые жирные ду… — Он прикусил язык. — Корабль трещит по швам! Вместе с нами! Смотрите, он желтеет!
Палуба стремительно теряла свой зеленый оттенок, как будто сверху на корабль надвигалась гигантская темная туча.
— Это все он виноват! — заорал декан. Думминг бросился к поручням. Со всех сторон доносился оглушительный треск.
Самое важное сейчас — сохранять спокойствие. Надо подумать о чем-нибудь хорошем и приятном, к примеру о синем небе, о пушистых котятах. Но не о тех, которых вот-вот утопят.
— Послушайте! — выкрикнул он. — Если мы не одолеем наши разногласия, они одолеют нас, понятно? Корабль… он как будто отзревает! А мы очень далеко от суши! И поблизости могут быть акулы!
Он посмотрел вниз. Потом вверх.
— АКУЛЫ! — крикнул он.
Волшебники бросились к нему. Судно накренилось.
— Ты уверен, что это именно акулы? — спросил Чудакулли.
— Может, это тунцы? — поддержал декан.
Сзади на палубу облетали останки паруса.
— А как вообще отличить акулу от тунца? — послышался голос главного философа.
— Можно по пути в пищевод попробовать пересчитать зубы, — пожал плечами Думминг.
По крайней мере, они перестали швыряться друг в друга магией. Можно изъять волшебников из Незримого Университета, но изъять Незримый Университет из волшебников невозможно.
Корабль накренился еще больше — это к группе присоединилась госпожа Герпес.
— А что бюдет, если ми выпадем за борт? — полюбопытствовала она.
— Нужно разработать план, — объявил Чудакулли. — Декан, будь любезен сформировать комитет для разработки плана выживания в неизвестных, населенных акулами водах.
— А может, поплывем к берегю? — предложила госпожа Герпес. — В йуности йа хорошо плавала.
Лицо Чудакулли озарилось теплой улыбкой.
— Всему свое время, госпожа Герпес, — ответил он. — Но ваше предложение принято к рассмотрению.
— На данный момент оно единственное, — заметил Думминг.
— А в чем именно будет заключаться ТВОЯ роль, аркканцлер? — оскалился декан.
— Я лишь очерчиваю стратегические цели, — сообщил Чудакулли. — Обдумывать способы их достижения — ваша задача.
— В таком случае, — произнес декан, — я за то, чтобы покинуть корабль.
— Зачем? — поинтересовался заведующий кафедрой беспредметных изысканий. — Чтобы поближе познакомиться с акулами?
— Это вторая проблема, — ответил декан.
— И то верно, — поддержал Думминг. — В случае чего всегда можно будет проголосовать за то, чтобы покинуть акулу.
Внезапно судно накренилось особенно сильно. Главный философ мгновенно принял героическую позу.
— Я спасу вас, госпожа Герпес! — крикнул он и сбил ее с ног.
По крайней мере, предпринял такую попытку. Но главный философ для волшебника был довольно субтильным, а госпожа Герпес — весьма фигуристой. Также дело осложнялось тем, что лишь к очень немногим областям госпожи Герпес он осмеливался прикоснуться. Оперируя с некоторыми периферическими регионами, он сделал все, что мог, и слегка ее приподнял. В результате к весу волшебника добавился вес домоправительницы, а все это, в свою очередь, навалилось на маленькие ножки главного философа, которые и прорезали палубу, словно два стальных штыря.
Корабль, к этому моменту уже сухой, как трут, и мягкий, как гнилушка, величаво распался надвое.
Вода была чрезвычайно холодной. Поднимая тучи брызг, волшебники молотили руками. Схлопотав по голове каким-то шальным обломком, Думминг на некоторое время ушел в глубокую синеву, прорезаемую необычным «глонг-глонг».
Выплыв наконец на поверхность, он обнаружил, что источником необычных звуков является очередная свара. В очередной раз верх взяла закалка, получаемая в Незримом Университете. Бурные, кишащие акулами воды представляли несомненную опасность, но куда большую опасность для всякого волшебника представляет его собрат по ремеслу.
— Только не надо валить все на меня! Он… он вообще, по-моему, спал!
— По-твоему?
— Он был матрасом! Рыжим!
— Он наш единственный библиотекарь! Как ты мог проявить такое чудовищное легкомыслие? — кипел Чудакулли.
Набрав полную грудь воздуха, он ушел под воду.
— Я за то, чтобы покинуть море! — жизнерадостно предложил казначей.
Думминг задрожал всем телом: что-то большое, черное и обтекаемое выпрыгнуло из воды прямо перед ним, перевернулось в воздухе и со шлепком вновь ушло в пенные волны.