Последний койот
Шрифт:
– Предупреждаю сразу: я, парень, против твоей матери никогда ничего не имел. Просто расскажу, как все тогда было и что я чувствовал. О'кей?
– Это все, что мне нужно.
– Может, кепку наденешь? А то голову напечет.
– Спасибо, мне и так хорошо.
Маккитрик кивнул и начал наконец свое повествование:
– Итак, нам позвонили из одного дома и вызвали на место происшествия. Было субботнее утро. Тело обнаружил парень из полицейского патруля. Но ее убили не в той аллее. Это было ясно с первого взгляда. Ее туда привезли и бросили. К тому времени как я добрался в эту аллею
Босх проверил, хорошо ли закреплен его спиннинг в гнезде, и прошел к кокпиту за курткой.
– Ты не возражаешь, если кое-что запишу?
– Не возражаю. Полагаю, подсознательно я давно уже ждал, когда кто-нибудь займется этим расследованием с того самого места, где я его оставил.
– Продолжай. Итак, расследование возглавил Эно...
– Да, он был боссом. Ты, парень, должен понять одну вещь: мы с Эно были тогда напарниками месяца три-четыре. Так что назвать нас одной командой трудно. А после этого дела она вообще распалась. Я попросил о переводе, и начальство перебросило меня в убойный отдел в Уилшире. С тех пор мы с Эно почти не встречались.
– О'кей. Расскажи, как шло расследование.
– Шло как всегда. По крайней мере поначалу. Привычная рутина. Мы составили список ВФ – в основном благодаря парням из полиции нравов – и его отрабатывали.
– Этот список ВФ – возможных фигурантов – включал ее клиентов? Я по крайней мере такого списка в деле не нашел.
– Полагаю, несколько ее клиентов в списке были, а нет его в деле потому, что Эно так решил. Не забывай, он был главный.
– Джонни Фокс был в этом списке?
– Ясное дело. Он, можно сказать, проходил в нем под первым номером. Ведь он был ее... хм... менеджером...
– Хочешь сказать, сутенером?
Маккитрик внимательно на него посмотрел.
– Именно это я и хотел сказать. Просто не знал, как ты отреагируешь...
– Забудь об этом. Продолжай...
– Как я уже сказал, Джонни Фокс числился под первым номером. Отрабатывая список, мы разговаривали практически со всеми людьми, знавшими твою мать, и все они отзывались о нем как о весьма мерзком субъекте. Кроме того, у него за плечами имелось криминальное прошлое.
Босх подумал о рапорте с показаниями Мередит Роман, где она утверждала, что он ее бил.
– От ее знакомых мы узнали, что она собиралась от него избавиться. То ли просто уйти, то ли еще как-то... Кто знает? Мы слышали...
– Она хотела стать добропорядочной гражданкой, – перебил его Босх. – В противном случае меня никогда не отдали бы ей из приюта.
Прозвучало не слишком убедительно, и он почувствовал себя глупо.
– Как бы то ни было, – продолжил свое повествование Маккитрик, – Фоксу эти ее планы наверняка не слишком понравились. Потому-то мы и поместили его в своем списке на первое место.
– Но вы не могли его найти. В хронологии расследования говорилось, что вы вели наблюдение за его квартирой.
– Да, мы за ним охотились. У нас имелись отпечатки, снятые с кожаного пояса жертвы – орудия убийства, но нам не с чем было их сравнивать. Джонни несколько раз забирали в участок по разным поводам, но протоколов не составляли и отпечатков пальцев не снимали. Так что он был нам нужен – и даже очень.
– А почему, интересно знать, его забирали, но протоколов не составляли?
Маккитрик допил пиво, смял алюминиевую банку в ладони и, подойдя к стоявшему на корме большому мусорному ведру, швырнул ее туда.
– Честно говоря, тогда я как-то об этом не задумывался, но теперь, конечно, знаю, что к чему. У него был добрый ангел, следивший, чтобы с ним не случилось ничего дурного.
– И кто был этим ангелом?
– Однажды во время наблюдения за квартирой Фокса нам по рации предложили позвонить Арно Конклину. Он хотел поговорить с нами об этом деле. Мне это показалось весьма странным. По двум причинам. Первая: Арно тогда уже был большой шишкой – возглавлял при прокуратуре комиссию по расследованию преступлений антиобщественного характера и, насколько я знал, собирался в следующем году баллотироваться на пост окружного прокурора. И вторая: мы занимались этим делом всего несколько дней и в офис окружного прокурора с какими-либо заявлениями не обращались. И вдруг выясняется, что самый могущественный парень в этом ведомстве хочет с нами пообщаться. Тогда еще подумал... честно говоря, не помню, о чем я тогда думал. Я просто на подсознательном уровне знал, что это... Короче, вот тебе добрый ангел, о котором ты спрашивал.
Босх взглянул на закрепленный в держателе спиннинг и заметил, что удилище согнулось – какая-то рыба с силой дергала леску. Как бешеная завертелась катушка. Босх выхватил спиннинг из держателя и резким движением подсек рыбу. Теперь она прочно сидела на крючке. Тогда он с помощью катушки стал сматывать леску, время от времени, когда натяжение становилось особенно сильным, ее отпуская. Рыба, однако, сдаваться без борьбы не хотела, и Босх за несколько минут вытравил больше лески, чем смотал. Маккитрик вскочил с места, подбежал к Босху и переключил механизм торможения катушки на «увеличение». Лески стало вытравливаться меньше, но удилище согнулось еще сильнее.
– Держи спиннинг повыше, – посоветовал Маккитрик.
Босх последовал его совету и еще минут пять сражался с рыбой, которая так отчаянно сопротивлялась, что у него заболели спина и руки. Между тем Маккитрик надел защитные перчатки и, когда Босх подвел усталую рыбу к борту, перегнулся через планшир, схватил ее за жабры и вытащил на палубу. Босх увидел на досках настила сверкающую темно-синюю рыбину, отливавшую в ярких лучах тропического солнца вороненой сталью.
– Это ваху, – сказал Маккитрик.
– Как?
Маккитрик нагнулся и двумя руками поднял рыбу с палубы.
– Эта рыбина называется ваху. Если мне не изменяет память, в меню модных ресторанов Лос-Анджелеса ее именуют «о'но». Но мы здесь зовем ее ваху. Плоть у нее белая и нежная, как у палтуса. Хочешь забрать ее с собой?
– Нет. Брось ее в воду. Уж больно она красивая.
Маккитрик вытащил крючок из судорожно раскрывавшейся рыбьей пасти и протянул ее Босху:
– Хочешь подержать? Она весит, должно быть, фунтов двенадцать-тринадцать.