Последний курорт

Льюис Сьюзен

Пенни не желала даже думать о том, какой здесь может быть еда. Ее сейчас волновала исключительно проблема адвоката.

— Адвоката вам предоставит суд, — сообщил в ответ на ее вопрос полицейский, просовывая под дверь поднос с каким-то несъедобным варевом.

— Но когда? — вскричала Пенни. — Вы не можете держать меня здесь…

— Ешьте! — рявкнул полицейский вместо ответа.

— Мне не нужна ваша поганая еда, — взорвалась Пенни. — Я хочу выйти отсюда! Вы сообщили в посольство Великобритании о моем аресте? Вы должны

связаться с посольством.

— Я никому ничего не должен, — надменно заявил полицейский.

Глаза Пенни засверкали в бессильной ярости.

— Я не возьму в рот ни крошки этой мерзкой еды, пока вы не устроите мне встречу с адвокатом.

Полицейский усмехнулся, сунул ключ в замок и открыл дверь камеры.

— Вам повезло, адвокат как раз здесь. Следуйте за мной.

Испытывая стыд за свою мокрую, покрытую пятнами одежду. Пенни слезла с нар. Она стояла, вскинув голову вверх, пока полицейский надевал ей наручники, а потом последовала за ним через двор к входной двери в полицейский участок.

В участке было полно людей. Все кричали и размахивали какими-то бумагами либо пытались пробиться к другим людям, которые толпились в зарешеченной камере в задней части комнаты. Полицейский быстро провел Пенни сквозь толпу и пропустил в небольшой, скудно обставленный кабинет, где ее ожидал полный, средних лет филиппинец в очках с роговой оправой, белой рубашке навыпуск и брюках цвета морской волны.

— А-а, мисс Мун!.. — Он поднялся со стула и, когда с Пенни сняли наручники, жестом пригласил ее сесть. — Меня зовут Атилано Сомбильо. Суд назначил меня представлять ваши интересы.

Пенни покорно села, убирая с лица прядь слипшихся, мокрых волос. Она заметила, как сильно дрожат у нее руки, и попыталась унять расходившиеся нервы. Уже в этот момент ей показалось, что здесь что-то не так, какие-то вещи, а может быть, и люди, выпадают из обычного порядка процедуры. Однако Пенни слишком нервничала и слишком устала, чтобы четко сформулировать свои подозрения.

Несколько минут адвокат и полицейский разговаривали между собой, а Пенни пока осматривала облупившиеся стены кабинета, окно с матовым стеклом и карту Манилы с воткнутыми в нее булавками. Ей до сих пор было трудно поверить, что она здесь, и, быть может, навсегда. Какой-то злой рок оторвал ее от дома, от всего, к чему привыкла, полностью изолировал от всех знакомых.

Но когда накатила очередная волна страха. Пенни напомнила себе, что теперь у нее есть адвокат, то есть человек, который поможет ей доказать ошибочность ее ареста — доказать, что ее просто подставили, — а все переживания по поводу того, что она может никогда не выйти из этой темницы, скоро останутся в прошлом.

Наконец полицейский вышел из кабинета, а Сомбильо сел за стол и раскрыл лежавшую перед ним папку. Едва за полицейским захлопнулась дверь, как Пенни тут же выпалила:

— Героин не мой. Я понятия не имела, что он находится в сумке.

Мне его кто-то подбросил.

Сомбильо вскинул голову, и у Пенни тревожно забилось сердце, словно пелена спала с ее глаз. Она увидела перед собой утомленного многолетней службой адвоката, которому несчетное число раз приходилось слышать подобные слова.

— Это правда! — воскликнула Пенни. — Я же говорю вам: мне его кто-то подбросил!

Сомбильо промолчал, продолжая рассматривать свои записи.

— Вы связались с посольством Великобритании? — решительным тоном потребовала ответа Пенни. — Там знают, что я здесь?

Сомбильо спокойно кивнул:

— Да, знают.

— Тогда я хочу увидеть представителя посольства. Я имею на это полное право.

— Они наверняка пришлют кого-нибудь в свое время, — сообщил адвокат, не отрывая взгляд от своих записей. — Так, давайте посмотрим. Килограмм и двести граммов героина. — Он снова кивнул и поднял взгляд на Пенни. — Ваше положение чрезвычайно тяжелое, мисс Мун.

— Я это прекрасно понимаю! — воскликнула Пенни. — Но я же сказала: мне его подбросили!

Адвокат внимательно посмотрел на нее сквозь толстые стекла очков.

— Должен заметить вам, — с искренним видом начал он, — что изменение ваших показаний на этой стадии будет выглядеть не слишком хорошо, когда мы с вами предстанем перед судом.

— Что значит — изменение показаний? — удивилась Пенни, чувствуя, как у нее начинает кружиться голова. — До этого момента я не давала никаких показаний.

— Насколько я понимаю, во время ареста вам зачитали ваши права.

Пенни покачала головой:

— Я не знаю, наверное, но все произошло так быстро…

— Вот здесь говорится, что вам зачитали ваши права, но вы отказались воспользоваться ими и признались, что незаконное вещество, а именно героин, принадлежит вам.

Головокружение усилилось настолько, что у Пенни подвело живот от страха.

— Я ни в чем не признавалась, — заявила она. — Да и как я могла признаться, если это не мой героин?

Сомбильо вздохнул, сложил ладони и опустил их на стол.

— Хочу дать вам совет. В ваших же интересах сделать сейчас чистосердечное признание и сообщить мне все детали относительно того, как к вам попал героин и для каких целей вы намеревались его использовать.

Пенни с ужасом уставилась на адвоката.

— Вы разве не слышали, что я сказала? — простонала она. — Героин мне подкинули, так почему же вы даже не пытаетесь выяснить, кто это мог сделать?

Сомбильо усмехнулся:

— Ладно, расскажите мне об этом.

— Я думаю, — начала Пенни, стараясь сохранять спокойствие, — что это сделал китаец по имени Бенни Лао.

— Понимаю. А кто такой этот Бенни Лао?

— Он… он член гонконгской триады.

Сомбильо недоверчиво вскинул брови, а затем продолжил гнуть свою линию, как будто никакого Лао просто не существовало.