Последний курорт
Шрифт:
— Кто продал вам героин?
— Не могу поверить! — вскричала Пенни и стукнула ладонью по столу. — Да почему вы не слушаете меня? Это ваша работа, ваша обязанность как адвоката выслушать меня. Так почему же вы, черт возьми, даже не выслушав мои объяснения, уже считаете меня виновной?
— Потому, мисс Мун, что вы сами признались полицейским в своей виновности.
— Ложь! — запротестовала Пенни.
— И на мой взгляд, — продолжил Сомбильо, — ваша связь с неким Кристианом Муро еще более усугубляет ваше положение.
— Плевать я хотела на ваш взгляд! — вскричала Пенни, едва сдерживая слезы.
— А вот ссора со мной только навредит вам, — предостерег адвокат.
— Но помочь мне сейчас вы сможете, только если внимательно выслушаете меня. Я говорю вам, что никогда в своей жизни не курила, не нюхала, не кололась, не покупала, не провозила контрабандой и даже не прикасалась ни к единому миллиграмму наркотиков. Вы можете это проверить. Поговорите с людьми из посольства, они вам скажут. Я вообще никогда не имела никаких дел с полицией.
Адвокат нахмурился и снова заглянул в свои записи.
— Тогда как вы объясните тот факт, что вас разыскивают в Великобритании за использование фальшивых паспортов, путешествия под вымышленными именами и… сейчас посмотрим… Ах да, вас также разыскивают во Франции за укрывательство известного преступника. — Сомбильо замолчал, поднял взгляд на Пенни и снисходительно улыбнулся.
Пенни только и смогла, что в изумлении уставиться на него. Жуткий хаос, воцарившийся в ее голове, расколол ее злость на тысячу осколков, оставив ей только шок и ужас. Как будто свирепый ветер несправедливости унес последний листок надежды.
— Эту информацию сегодня утром мне передали представители вашего посольства, — сообщил Сомбильо. — И хотя вы никогда не имели дела с полицией, сейчас против вас выдвинут ряд обвинений. — Он что-то подчеркнул в лежавшем перед ним документе, а потом продолжил:
— Теперь, пожалуй, нам стоит вернуться к нашему делу. Вчера вечером у вас обнаружили один килограмм и двести граммов героина…
— Какие бы обвинения против меня ни выдвигали, — оборвала его Пенни, — они не имеют никакого отношения к тому, в чем меня обвиняют сейчас.
— Успокойтесь, я просто хотел показать вам, что если вы до сих пор и не имели дел с полицией, то теперь это, вероятно, просто вопрос времени. Продолжим. Тест на наркотики, проведенный в помещении гостиницы «Аурелио» примерно в десять часов вечера, показал, что найденное в вашей сумке вещество относится к запрещенным. — Адвокат вскинул голову. — Героин, если быть точным, — каким-то даже ласковым тоном провозгласил он.
Страх, словно кислота, разъедал мысли Пенни, путая их и делая абсолютно бесполезными ее усилия сосредоточиться на том, что она говорит.
— Вы арестовали Кристиана Муро? — неожиданно спросила она.
— Боюсь, что это конфиденциальная информация, — почти ласково произнес адвокат.
— Но если вы его арестовали, — продолжила Пенни, — то он подтвердит, что героин мне подбросили.
— Не сомневаюсь, — усмехнулся Сомбильо, и по его тону Пенни поняла, что свидетельство Кристиана может скорее отправить ее на двадцать пять лет в тюрьму, чем спасти.
— Героин в мою сумку подложил человек по имени Бенни Лао, — упрямо твердила свое Пенни. — Клянусь, что впервые увидела этот пакет в тот момент, когда полиция достала его из сумки.
Сомбильо заморгал и, услышав стук, повернулся к двери. В кабинет заглянул полицейский.
— Вас просят к телефону, — обратился он к адвокату, — Прошу извинить. — Сомбильо поднялся со стула.
Пенни молча наблюдала, как он уходит; наконец дверь за адвокатом закрылась, и она обхватила голову руками. Никогда еще у нее не было такого скверного предчувствия. Известие о том, что ее разыскивают во Франции и в Англии, только еще более усугубило щемящее чувство одиночества. А как же Самми, что будет с ней?
Все настойчивее в сознание закрадывалась мысль о полном крахе, о том, что ей ни за что не выбраться отсюда.
А значит, придется принять приговор, каким бы он ни был, и, возможно, провести свои лучшие годы в филиппинской тюрьме за преступление, которого она не совершала. Вопиющая несправедливость всего этого породила у Пенни желание наброситься на этого бестолкового коротышку, который даже и слушать ее не хотел. Черт побери, да что это за адвокат, который считает своего клиента виновным, даже не выслушав его объяснений? Нет, здесь что-то явно не так. Пенни понимала это, но слабость и возбужденное состояние просто не позволяли ей рассуждать здраво.
И вдруг Пенни резко вскинула голову, осознав наконец, что совсем упустила из виду этого человека. Старшего суперинтенданта Жалмаско. Ведь арест по обвинениям такого рода всегда проводится с немедленным допросом, а ей с самого начала никто не задал ни единого вопроса. Да еще это признание. Боже мой, да как же она могла оказаться такой дурой? Почему раньше не догадалась? Жалмаско и Сомбильо, они оба подкуплены Лао!
Тут все подкуплены Лао.
Сердце Пенни стучало так, что его, наверное, было слышно за дверью. Она попыталась привести в порядок свои мысли, и тут ее взгляд упал на лежавшую на столе папку. Пенни схватила ее и раскрыла. Господи, она вовсе не собиралась искать сфабрикованное признание, которое сразу же попалось ей на глаза. Вот оно, написанное черным по белому, а внизу подпись, настолько похожая на ее собственную, что при любых других обстоятельствах Пенни с чистой совестью могла признать ее за свою. Дрожа от ярости и страха. Пенни принялась лихорадочно листать находившиеся в папке бумаги, надеясь отыскать ответ из посольства, чтобы убедиться, действительно ли ее разыскивают как преступницу в Англии и во Франции. Но ни одной бумаги с гербом Великобритании или Франции Пенни так и не нашла. Зато ей попалось в руки нечто другое, и от этой находки у нее заледенела кровь.
Схватив выпавшую на стол фотографию. Пенни откинулась на спинку стула и несколько секунд находилась в полном оцепенении. Она тупо смотрела на свое улыбающееся ей с фотографии изображение. Затем в сознании наступило просветление: память вернулась к тому моменту, когда вчера вечером Жалмаско, представляясь, посмотрел сначала на нее, потом на какой-то небольшой листок, который держал в руке. Значит, эта фотография сыграла немаловажную роль в ее аресте. Фон на фотографии был размыт, но не настолько, чтобы Пенни не вспомнила, где был сделан этот снимок. Она четко представила себе момент, когда они с Кристианом находились в домике в китайских садах и непонятно откуда появился юноша-филиппинец, который попросил разрешения сфотографировать их. Однако на фотографии, дрожавшей в руке Пенни, не было никакого Кристиана. Только она — она одна!