Последний Лель
Шрифт:
Разорвет их только разве поутру да в вечер железная птица, вылетевшая из-за немецких берегов на разведку…
Пошел Зайчик к штабу полка и начал раздумывать, куда ему лучше сейчас заявиться — в штаб или прямо идти в свою роту.
К командиру пойти — налететь на разгоняй, в роту — на распаляцию к Палон Палонычу! Да и где теперь рота, тоже не известно, хоть и насидели место, а за такой срок все может случиться!..
«Пойду лучше к Пек Пекычу», — подумал
«Только скверно: денег нет ни копейки…»
Сунулся он в карман гимнастерки, не завалилась ли где какая бумажка, нащупал в углу катушок, вытащил, развернул: сторублевка.
«Это Клаша, наверное, — подумал Зайчик, — а может, и та… впрочем, сейчас это не важно…»
Было еще довольно раннее утро, писаря еще не вставали, и Пек Пекыч в отдельном своем помещении в постели лежал, как генерал.
Зайчик постучал к нему и вошел. Пек Пекыч и головы не поднял…
— Доброе утро, Петр Петрович, — сказал Зайчик, присевши к нему на кровать, и руку ему протянул, в которой ловко был зажат катушок, — выручайте, голубчик…
Пек Пекыч глаза чуть приоткрыл, катушок учуял ладонью, сунул его себе под подушку и недовольно сказал:
— Откуда же это вас присадило?.. Я вас исключил…
— Как исключил!..
— Без вести.
— Как же, Петр Петрович, голубчик, надо бы это исправить!..
— Да, конечно, не беспокойтесь: будет все в самом наилучшем виде.
— Вот и ладно.
— Завтра же водворим на прежнее место…
— Вот и ладно: поменьше бы только хлопот да представлений!
— Уж будьте — уверочки…
— К полковому ходить?..
— Ни-нни… — Пек Пекыч поднял маленький пальчик, — обтакается так: он, ваша светлость, и так как очумелый!
— У него больные печенки.
— Нет, это от двинской воды. Разве вы ничего не знаете?
— Петр Петрович, я ведь только что…
— Понимаю, у нас, батенька, следствие, суд будет!
— Вот как, с чего бы это? Казалось — командир не из последних: «Георгия» носит.
— Только что разве вот Жоржик поможет. Кажется, за все ваш Таракан будет платиться усами…
— Капитан Тараканов?..
— Ну да, ваш командир: недосмотренье, — Пек Пекыч скуксил в комочек лицо и поднял бровку одну выше другой, — недосмотренье…
— Петр Петрович, что же случилось?
— Как «что случилось»? Вот тебе раз! У него полроты водой унесло, а он и не знает!
Зайчик вскочил как ужаленный и обеими руками схватил себя за глаза.
— Правда это, Петр Петрович, что вы говорите?
— Сущая правда, ваше благородие… Вот уж да!.. Такой был водополь: синаево море! Да ведь и про вас-то подумали, что утонули вместе со всеми… хотя Таракан ваш говорил,
— Осподи боже! Да я…
— Этот, говорит, навряд-офицер давно у меня на замете!
— Да?.. Час от часу, вижу, не легче!
— Ну да ведь кто теперь ему поверит… Таракан наш срахнулся — суд, батенька, следствие будет, потому — недосмотренье! Шутка — Двину прозевал!.. Солдаты небось не щепки; надо было вовремя убрать и распорядиться… и… и донести!
Стоит Зайчик, смотрит на Пек Пекыча, словно чего-то никак понять не может, а Пек Пекыч ноги под одеялом обхватил и сжался в комок, стал совсем тоненький, маленький, жухленький, на промокашку похож, вот положи его в синюю папку с надписью «Дело», что на столе, и никакого Пек Пекыча на свете не будет.
— Что это вы, — спрашивает он, — глаза-то на меня так вылупили?
— Да так, ничего, удивляюсь…
— Чего удивляться?.. Можно сказать, везет, как утопленнику: теперь-то мы вас как-нибудь отрапортуем, а вот если здесь в эту потопицу попали, то ли с головой бы скрыло, то ли под суд тоже… потому хоть и боевой вы офицер, а против Таракана все же ведь чином не вышли!
— Выходит, Петр Петрович, я в самом деле в выигрыше?
— Ясно. Таракану-то теперь не отвертеться! Полковник Телегин вывезет, у того Жоржик, а у Таракана, кроме усов, ведь ничего нету. Вот что, вас спрыснуть нужно!
Пек Пекыч спустил ноги с кровати и показал ручкой на рабочий стол, на котором лежали грудой папки с делами.
— Потрудитесь, ваше сиятельство, достаньте, там под нижней папкой штабс-капитан сидит!
— Что это еще, Петр Петрович, за штабс-капитан?
Пек Пекыч залился тонким смешком, ноги за голову загнул и в таком положении отрапортовал Зайчику:
— Его благородие штабс-капитан 1-го шустовского полка… четыре звездочки носит.
— А… а… — протянул, улыбаясь тоже, Зайчик, — насилу понял…
Достал Зайчик коньячную бутылку, а Пек Пекыч из ящика под кроватью чайный стакан и наперсток. Налил Зайчик полный стакан, хотел его Пек Пекычу из вежливости первому предложить, да тот замотал головой и руками:
— Нет, нет, — пищит, — я из портняжного наперстка пью, меня бог ростком обидел…
Взял наперсток и выпил его потихоньку.
— Зато, — говорит, — умом ублаготворил…
Вкатил Зайчик в утробу чайный стакан, все у него позеленело в глазах, и Пек Пекыч стал какой-то зеленый, как травяная лягушка, а Пек Пекыч смотрит на него зелеными глазами и квакает:
— Где это вы, говоря между нами конечно, времечко провели?
— Я-то, — задумался Зайчик с ответом, — я — то, Петр Петрович, где был — там меня нету…
— Бабёшки, наверно, — осклабился Пек Пекыч.