Последний Магистр
Шрифт:
Ильверс отложил перо. Во что же он превратился? Живой – опасен в безумии своем, мертвый – всеобщей погибелью…
«Магистр отражений может стать предсказанным когда-то последним магистром».
– А почему бы и нет?.. Все зависит от того, насколько меня хватит, – процедил он. И шумно захлопнул книгу; прочитанного оказалось достаточно, чтобы осознать всю вечную безнадежность положения…
«И я должен нести в себе то, что рождают в злобе другие», – Ильверс принялся мерить шагами кабинет, – «опять, опять несправедливость! Великие предки, отчего не стал на мое место тот, кто
Когда он оторвался от книг, за черными стенами день клонился к закату. И Ильверс решил немного поспать. Не потому, что спать хотелось – а потому, что сон оставался хорошим воспоминанием о той, настоящей жизни.
Он выдернул из чьего-то дома через портал кушетку и растянулся на ней.
«Ты ведь можешь пожелать – и жить в мире собственных иллюзий», – пищал противненький голосок, – «ну, разве это не мило?»
Ильверс раздавил в себе это гаденькое и столь соблазнительное желание. И поэтому, пока спал, река отражений укачивала его на волнах кошмаров и травила разум мутными видениями всех оттенков красного.
…Проснулся среди ночи. Долго лежал, стуча зубами, затем, черпнув Силы, разжег огонь в камине. Стало немного теплее, но озноб не отпускал. И тогда Ильверс, почти забывший уже о том, что значит чувствовать, заплакал от страха и бессилия перед собственной судьбой.
Он снова принялся мерить шагами комнату. Черный камень неприятно холодил босые ступни, но это, казалось бы, неудобство, несколько отвлекло его от мрачных мыслей. Потом – совсем некстати – он вспомнил, как позапрошлой ночью едва не задушил Тиннат. В самом деле, если бы не ее последний, хриплый крик – и не оглянулся бы! Как и говорил когда-то: пройду мимо, не заметив…
Ильверс вновь ощутил ее пальцы на собственном локте; хватка у Тиннат была просто железной, но это все-таки было по-настоящему, и было живым…
Он зябко обхватил себя за плечи, остановился у пылающего камина. Безнадежность подступающего безумия притаилась где-то рядом. Стоит только уступить – и все. Он лишится и собственного разума.
Ильверс стиснул зубы. Он должен был удержаться, зацепиться за соломинку… Но как?
– Тиннат.
Она беспокойно заворочалась во сне, короткие пряди разметались по подушке. Ильверс не видел того, что ей снилось, да ему и не хотелось подглядывать в чужие сны.
– Помоги мне, – прошептал он, – помоги… Больше некому. И прости.
Черные щупальца коснулись обнаженного плеча спящей женщины, она вздрогнула, провела по коже рукой, словно стряхивая надоедливое насекомое.
Ильверс зажмурился – и шагнул в стремительно раскрывающуюся черную кишку. Чтобы мгновением позже очутиться рядом с Тиннат.
Она что-то сердито пробормотала во сне и перевернулась на другой бок. Ильверс негромко позвал ее – раз, другой…
Тиннат резко села на постели и уставилась на него так, словно увидела выходца из садов Хаттара. Впрочем, разве так не было, на самом деле?..
– Ильв?
– Да. Прости, что разбудил. Но мне нужно было…
Она с силой провела рукой по лицу, прогоняя остатки сна.
– Вот так сюрприз! Ты меня напугал. Чуть-чуть.
И, улыбнувшись, добавила:
– Но… что бы там ни было, я рада. Не буду скрывать.
Тиннат легко встала с кровати и шагнула к Ильверсу, протягивая руку. Он осторожно сжал пальцами эту теплую, жесткую ладонь. А затем, сам не ожидая, осторожно коснулся губами ее тыльной стороны.
– Что с тобой? – Тиннат выглядела встревоженной. Странно – ее почти не испугало его появление, но взволновал столь незамысловатый жест.
– Я прошу тебя о помощи, – осторожно сказал Ильверс, – кроме тебя, мне не у кого ее просить.
Она хмыкнула, но руку не забрала.
– Зачем тебе помощь, Ильв? Ты же маг, твоя сила велика… В конце концов, ты чуть не задушил меня – и это не прилагая никаких усилий! Неужто есть кто-то более могущественный, кто угрожает тебе?
Ильверс пожал плечами.
– Мои собственные страхи, Лисичка. То, во что я превратился… Я теперь как паразит на теле Силы, но слышу и ощущаю каждое ее движение, и это… сводит с ума. Вот видишь, тебе даже слышать об этом неприятно… я хотел… просто увидеть тебя, чтобы забыть… то, что вижу и чувствую постоянно…
Тиннат, удивленно приподняв брови, молча взирала на него, и магистр понял, что это была дурная затея – пытаться поделиться с кем-то тем, что могло принадлежать только ему. Ему стало противно от собственной слабости; отпустив руку Тиннат, Ильверс развернулся. Черный тоннель уже начал раскрываться, готовясь принять своего хозяина.
– Подожди, – голос Тиннат звучал глухо, – не уходи. Я всегда готова тебя выслушать, и ты это знаешь. И я все еще жду тебя. И всегда буду ждать.
Ученик чародейки
Ульмах дунул на свечку, и спальня погрузилась во мрак. Только квадратики оконных стекол, затуманенные дыханием морозца, блекло светились в темноте; ночь была ясной и лунной. Золий натянул до самого носа одеяло и приготовился слушать: все-таки Ульмах, сын тетушки, был лет на пять старше – а потому знал много такого, о чем Золий не имел ни малейшего представления. И, кроме всего прочего, он любил поболтать перед сном и посвятить младшего братика в последние сплетни Алларена.
Ульмах не был единственным ребенком Тамы; но младшая Иза четырех годков от роду еще спала в кроватке, в спальне родителей – а потому мальчишки могли не опасаться того, что их чудесное общество будет испорчено присутствием визгливой и вечно хнычущей девчонки.
Поворочавшись на скрипучей кровати, Ульмах оперся подбородком на ладони и громким шепотом спросил:
– Золька, ты не спишь?
– Нет, а что?
– Слыхал новость? В черном городе поселился нелюдь какой-то, черный и страшный. Ходит по ночам, и кто его встретит – тому уже не суждено до утра дожить!