Последний Магистр
Шрифт:
Тиннат досадливо поморщилась и попробовала вспомнить, с чего начинался разговор. Ах, да. Кажется… Малыш начал рассказывать о том, что за стенами Черного города поселился призрак. Или некто, очень похожий на призрака.
Они неспешно прогуливались по рынку, Тиннат – в платье добропорядочной горожанки, Малыш рядом, с корзиной на голове, в качестве слуги.
– Может быть, вампир? – высказала она предположение, щупая тугие кольца кровяной колбасы.
Малыш только хмыкнул.
– Откуда ему взяться-то, вампиру? Я слышал, много лет стоял пустым этот
– Думаешь, кто-нибудь из магов сподобился? – Тиннат положила колбасу в корзину и, рассчитавшись с торговцем, медленно пошла дальше.
– Не знаю, – шепотом сказал мальчишка, – не знаю… Я все Ильверса вспоминаю, Лисица.
Она замедлила шаг.
– Забудь о нем, Малыш. Его давно нет среди живых…
– А если это все-таки он?
– Замолчи, – Тиннат жестко оборвала его, – если я еще раз хоть слово от тебя про Ильверса услышу – так и знай, выгоню прочь. Пойдешь к Одноглазому.
Малыш укоризненно взглянул на нее из-под плетеных боков корзины и замолчал. А Тиннат крепко задумалась.
С середины зимы ползли по Алларену недобрые слухи о том, что в Черном городе кто-то поселился и по ночам шастает по улицам, жутко завывая и расправляясь с любым, кто попадался на пути… И, само собой, никто не знал, кто это такой, что ему нужно в Алларене, да и какого упыря он делает за черными стенами давно мертвого города. Но зато всем было доподлинно известно, что эта таинственная личность есть Зло, и что его надо опасаться еще похлеще, чем темной нелюди.
Малыш шмыгнул носом, и это вернуло Тиннат к действительности.
– Слушай-ка, – она даже остановилась, – почему ты думаешь, что это Ильверс?
Он пожал плечами, отчего груженая корзина угрожающе качнулась.
– Ты ведь видел, как дэйлор погиб, а? – Тиннат, наклонившись, пристально смотрела прямо в глаза Малышу, – это же ты рассказал, что чародейка, в дом которой залез Ловкач, сожгла всех, и дэйлор в том числе?
Малыш засопел носом и ничего не ответил.
– Та-ак, – пальцы по привычке вцепились в завитый локон и принялись его теребить, – почему молчим? Еще раз спрашиваю, ты видел Ильверса мертвым?
Тиннат со все возрастающей тревогой смотрела на мальчишку; а он, опустив глаза, молчал. Неужели… неужели?..
Сердце совершило немыслимый скачок под ребрами, и горячо забилось, эхом стуча в висках.
– Говори, – приказала Тиннат, – расскажи мне все, как было. Почему ты молчал? Все это время?!!
В голубых глазенках Малыша появился страх.
– Лисица… прости меня. Но я ничего не могу сказать. Ильверс погиб. Я просто думал, что по городу ходит… его призрак.
– Дурак, – прошипела Тиннат, – дурак! Не напоминай мне больше о нем, понятно? Слышать ничего не желаю!
И, круто развернувшись, она решительно направилась прочь от шумных рядов и крикливых торговок. Горло саднило и хотелось плакать.
– Ну какая же ты дура, Тиннат… Оплакивать того, кому ты никогда не была нужна… глупо все это.
Малыш догнал ее и, сопя, пошел рядом, но Лисице не хотелось даже смотреть на него. Ей хотелось остаться одной, чтобы никто не заметил, как ей плохо и больно.
Так, не обменявшись более ни единым словом, они свернули в переулок Горшечников, туда, где двор Тиннат занимал добротный домишко. Дождь, который едва накрапывал, вдруг припустил во всю силу, норовя забраться за шиворот; под ногами звучно захлюпала грязь. Лисица тихо выругалась – а ведь как хорошо день начинался!
– Пойдем быстрее, – сквозь зубы скомандовала она и ускорила шаг, не желая долго мокнуть.
Навстречу им, сквозь мутную пелену дождя, кто-то шел – Тиннат видела только темный силуэт. В голове мелькнула мысль о том, что не очень-то приятно разгуливать по такому дождю. Малыш, сопя и отдуваясь, спешил вперед, к дому, придерживая обеими руками корзину и одновременно прячась под ней от ледяных струй ливня; он разминулся с незнакомцем, не обратив на него внимания и, добравшись до крыльца, остановился.
– Тиннат! – голос просочился сквозь шелест дождя.
Она замерла, как от удара. Затем, содрав с головы капюшон, и вытирая воду с лица, уставилась на того, кто только что назвал ее имя.
Томми Ловкач неторопливо шел к ней, и выглядел так, как будто только-только отлучился на минутку из дому за колечком колбасы, а теперь возвращался.
– Ты? – Тиннат ощутила, как во рту собирается горечь, – Томми?!!
Вне всякого сомнения, это был Ловкач. Она узнала его потертые сапоги с безвкусными пряжками, старый бархатный костюм, который Томми снял когда-то с убитого им богача, короткий меч в аляповато украшенных ножнах… Ловкач пригладил пальцами напомаженные волосы, кудряшками вьющиеся у шеи, и подмигнул.
– А ты, небось, уже меня к Хаттару отправила?
– Но… – Тиннат невольно попятилась, восстанавливая дистанцию, – но… Малыш сказал…
– Малыш соврал! – вдруг рявкнул Ловкач.
И мягким, текучим движением рванулся вперед, вытянув вперед руки… на которых во мгновение ока отросли…
Когти, сочащиеся зеленоватыми капельками яда.
Кажется, в этот миг закричал Малыш. Тиннат, подхватив юбки, отскочила в сторону, проклиная тот час, когда решила одеться порядочной женщиной. Еще мгновение ей понадобилось, чтобы выхватить небольшой кинжал из ножен на поясе…
А вместо Томми на нее, порыкивая, глядел зеркальник во всей красе: лысая голова, круглые, выпученные глаза, щуплое тело, почти человеческое, покрытое серой слизью… В памяти услужливо всплыли обрывки сведений, которые были известны об этой нелюди: принимая облик умерших знакомых жертвы, зеркальник подбирается близко… так близко, что уйти от него не остается никаких шансов.
– Малыш, беги! – крикнула Тиннат, – позови на помощь!
Когти темной нелюди вспороли воздух в дюйме от лица – и без труда ушли от лезвия кинжала.