Последний Магистр
Шрифт:
– Да, благородная госпожа. Прошу вас… Вы сможете отдохнуть, и попробовать свежих булочек…
– Хорошо, я зайду. Только отдам распоряжения моему остолопу-кучеру.
… Она и вправду зашла. Тама уже поставила в самом теплом углу единственный стул, а на прилавке красовались румяными боками горячие плюшки.
– Присаживайтесь, сделайте одолжение, – засуетилась она вокруг госпожи, – не взыщите, скромно тут у нас… О, прошу вас… угощайтесь! Только из печи…
Невольная гостья поблагодарила коротким кивком, уселась на стул, но откалывать вуаль, а тем более, лакомиться выпечкой не торопилась.
Мальчишка, не зная, как убраться подальше от этого взгляда, схватил метлу, чтобы закончить уборку, но Тама только шикнула – мол, не смей поднимать пыль, когда госпожа отдыхает. Пришлось поставить метлу в дальний угол и отправляться за прилавок.
– За вами приедет экипаж? – позволила себе поинтересоваться Тама. Госпожа только покачала головой.
– Нет. Мы починим этот, но чуть позже.
Тетушка недоуменно приподняла брови, но ничего не сказала. И, погрозив племяннику пальцем, унеслась проверить, как там хлеб. А взгляд странной женщины был по-прежнему прикован к Золию.
Внезапно она поманила его к себе.
– Ну-ка, поди сюда.
Золий приблизился, смирно остановился в двух шагах. Знал, что с благородными госпожами лучше не спорить.
– Ты здесь работаешь, я так понимаю?
– Да, госпожа.
– И давно?
– Нет.
– Дай-ка мне ватрушку, – негромко сказала она.
Золий потянулся к корзинке, осторожно взял самую красивую и, обернувшись, протянул госпоже. Она уже избавилась от вуали, и мальчишка наконец увидел ее лицо. Оно было очень худым и, казалось, состояло из одних косточек. Впалую щеку искорежил некрасивый, рваный шрам. Золий подумал, что, наверное, именно из-за шрама женщина скрывает свое лицо; ведь даже маленькая Иза уже гляделась в зеркальце… Тут его взгляд скользнул ниже, к шее женщины – и Золий невольно попятился. Потому что увидел странную штуку: переливающийся всеми цветами радуги шнур, заменивший собой бусы.
– Что это с тобой? – усмехнулась женщина, – увидел чего?
Казалось, она была ничуть не удивлена странным поведением Золия.
– Нет, госпожа.
И он на всякий случай потер глаза – вдруг примерещилось? Но нет, странный шнур по-прежнему украшал тонкую шею. Золий изо всех сил щипнул себя за руку, вздохнул с облегчением: видение пропало. Теперь он видел самое обычное ожерелье: цветные блестящие камешки, вперемешку с птичьими перьями… Самое обычное ожерелье?!!
– Подойди ко мне, – жестко сказала госпожа и прикоснулась пальцем к своему украшению, – это тебя так смутило, верно?
Не зная, что и думать, Золий кивнул. Но предпочел остаться там, где стоял. Она покачала головой.
– Я тебе не сделаю ничего плохого, малыш. Скажи, ты видел радугу?
– Да, – выдавил мальчишка. Отчего-то ему стало страшно – будто надвигалось что-то неотвратимое, способное перевернуть, сломать его судьбу…
В этот миг появилась Тама.
– А, Золий, ты угостил госпожу? Приятного вам аппетита…
Женщина резко поднялась.
– Я весьма благодарна вам за теплый прием.
В ее пальцах, будто бы ниоткуда, сверкнул золотой и бесшумно лег на прилавок.
Затем, улыбнувшись Золию, госпожа направилась к выходу, на ходу поправляя вуаль. Надкушенную ватрушку она несла в руке.
Тама покачала головой.
– Ты не нагрубил ей, Золюшка? Как-то она внезапно… подскочила – и ушла… С чего бы?
Он не ответил. Затаив дыхание, смотрел в окно, как странная женщина подошла к своей повозке; кучер уже поставил на место колесо, но ось по-прежнему была переломлена посередине, и сложно было предположить, как они будут действовать дальше. Женщина, однако, не стала медлить: присела над осью, положила на нее пальцы… Золий увидел, как сломанное место окуталось радужным сиянием, и ось срослась. Не веря своим глазам, он отошел от окна, а возок прогрохотал дальше.
… Поздно вечером, когда Золий уже лежал в кровати и слушал свежие сплетни из уст Ульмаха, в дверь заглянула Иза.
– Золька, тебя зовут папа и мама! А еще к нам пришла некрасивая тетя…
Он вскочил, как ужаленный; трясущимися руками натянул штаны, пригладил торчащие во все стороны вихры – и, не обращая внимания на возмущенные вопли Ульмаха, метнулся в столовую. Сердце трепетало где-то в горле, так и норовя выскочить; коленки, руки – все тряслось в предчувствии того неотвратимого, что он ощутил еще днем. Золий остановился перед закрытой дверью, попробовал успокоиться, но не мог. И тогда он постучался.
– Входи, Золий.
Это был голос Таминого мужа.
– Да, да, входи, милый.
А это уже Тама.
Он толкнул дверь и, боясь поднять глаза, перешагнул через порог. Зубы выбивали мелкую дробь, и пальцы предательски дрожали; потому Золий спрятал руки за спину.
– Я не ошиблась, уважаемые.
А этот голос принадлежал странной госпоже, которая умела сращивать поломанные оси… На самом деле, Золий знал, что живет немало людей, подобных ей, просто… За исключением Ильверса, он еще ни разу не встречал мага. И, уж конечно, не видел ничего подобного тому радужному ожерелью…
– Поклонись госпоже Уломаре, – промурлыкала тетушка, – она пришла к нам и просит, чтобы мы отдали тебя ей в ученики.
В ученики?!!
Золий непонимающе взглянул на магессу, а она, все в той же вуали, улыбнулась в ответ. Вернее, он не мог видеть ее улыбки, но понял это по искрящимся весельем глазам.
– Мальчик чувствует магию вещей, – сказала Уломара, – я это поняла еще днем, в пекарне. Послушайте, я клянусь вам, что не обижу его! Ну, подумайте, разве вы не хотите, чтобы у вашего сына было блестящее и обеспеченное будущее? Маги сейчас в цене, а лет через десять, когда нелюди расплодится еще больше, магические навыки станут залогом достатка.
– Он – мой приемный сын, – чуть запоздало поправила Тама, – его матушку убили на севере… А что ты скажешь, Золюшка?
И, улыбаясь, посмотрела на него.
А Золий ощутил острое желание сделаться маленькой мышкой и ускользнуть прочь из этой комнаты.
– Подумай хорошенько, – голос Уломары был мягким, как пух, – и не торопись отказываться. Этого не нужно бояться, этим нужно гордиться. Ты сможешь приходить к родным в гости, я не буду препятствовать.
«Но я не хочу этого!» – едва не сказал Золий, – «я в самом деле не хочу…»