Последний маршал
Шрифт:
— Правильно, — быстро глянул он на меня. — Но подробности я расскажу вам потом.
— Почему потом?
— Потому что устал. Второго раза мне уже по самое горло.
— Второго раза? — насторожился я. — Что вы имеете в виду, Степан Алексеевич?
Он удивленно посмотрел на меня.
— Вы что, так ничего и не поняли? — недоуменно спросил он. — Но ведь именно об этом мы со Смирновым и проговорили весь вечер.
Кажется, я только теперь начинал что-то понимать.
— Вы говорили о Стратегическом
— Нет, об Алле Пугачевой, — съязвил он. — А о чем же еще?!
— Мало ли…
Он вздохнул.
— Я убеждал его, что нужно идти в прокуратуру.
— А он?
— А что — он? Говорил, что я ничего не понимаю.
— Что он имел в виду?
— Я же говорю — он верил им. Он действительно считал, что они действуют на благо Родины и… всякое такое. Он просто не хотел видеть того, что видел я.
— И поэтому вы поссорились?
Маршал снова шумно вздохнул.
— Да. Поэтому мы поссорились.
На том мы с ним и расстались. Я уже понял, что, скорее всего, от этого поганого дела мне уйти не удастся. Перед моим уходом маршал обещал, что, если завтра днем я навещу его еще раз, и уже официально, по делу об убийстве Смирнова, он передаст в мои руки собственноручное объяснение, где подробно изложит все, что знает о секретной организации.
Ощущения были двойственными. Конечно, это бред. Но — бред в устах человека, который выглядел вполне здоровым. К тому же человека заслуженного — маршала. Впрочем, я не очень силен в нюансах психиатрии.
В эту-то минуту раздумий, когда я уже вышел на улицу, мимо пронесся тот убийца-автомобиль, который едва не сбил меня с ног. Немного поразмыслив, я все-таки решил не искать в этом инциденте происки таинственного Стратегического управления. В конце концов, в машине могли сидеть элементарные хулиганы или какие-нибудь сравнительно безобидные отпетые бандиты. После ужасов, рассказанных Киселевым, любой бритоголовый качок покажется мальчиком-колокольчиком.
— О, мать мою… — громко выругался я.
Я так спешил к маршалу Киселеву, что начисто забыл о Тане Зеркаловой. Не говоря того, что это просто свинство с моей стороны — так поступить с бедной женщиной после всего ею пережитого, это еще в высшей степени глупо — оставлять сейчас ее одну. Хотя, с другой стороны, она должна была встретить оперативно-следственную группу. Так или иначе, я вынужден был снова бежать туда, в квартиру Смирновых.
Муровская машина уже стояла у подъезда. Симпатичный такой микроавтобус, за рулем которого сидел усатый водила. Усам его, наверное, позавидовал бы сам Буденный: концы свисали много ниже подбородка.
— Давно приехали? — подойдя к его окошку, спросил я.
Он надменно повернул голову и так же гордо посмотрел на меня.
— Давно.
— Грязнов здесь? — спросил я, чтобы немного сбить с него спесь.
Поймите меня правильно. Я не спал нормально много дней и ночей. Я закончил расследование по очень сложному делу. Эта нынешняя ночь рассматривалась мной как отдохновение от трудов праведных. И что же? Вместо того чтобы отдыхать как полагается, я лицезрел кровавый труп отца моей когда-то очень близкой знакомой. А позже выслушиваю неслыханную ахинею из уст теперь уже бывшего Маршала Советского Союза.
Потому не судите меня строго за то, что я пристал к этому помешанному на своих усах водителю. Я знал, что Грязнову здесь появиться сейчас так же трудно, как, скажем, Косте Меркулову.
Тем неожиданнее был ответ:
— Здесь.
Я уставился на усы:
— Здесь?!
— Здесь, — невозмутимо повторил водитель.
И, как подтверждение его слов, из подъезда вышел Вячеслав Иванович Грязнов, сыщик от Бога и мой хороший давний товарищ.
Завидев меня, он тут же поспешил навстречу.
— Как там Киселев? — без всяких «здравствуйте» спросил он.
— Я просто восхищаюсь твоей проницательностью. Я вложил в свои слова максимум сарказма. — Как это ты догадался, что я именно от него? Очень интересно.
— Элементарно, Ватсон, — легко откликнулся он. — Мне только что сказали, что он был последним, кто приходил к Смирнову. Зеркалова, в свою очередь, показала, что ты здесь уже был и куда-то ушел. Зная твою неуемную энергию, об остальном догадаться было нетрудно.
— Действительно. — Я в восхищении покачал головой. — Вот за что люблю МУР! За смекалку и сообразительность.
— Так что там Киселев?
Рассказывать о нашем с Киселевым разговоре мне было почему-то трудно. Мучили сомнения по поводу здоровья маршала.
— Чего молчишь, Саня? — с удивлением смотрел на меня Грязнов.
Нужно было как-то отвечать. А я действительно был в затруднении. Рассказать ему все — значит поставить себя в дурацкое положение. Стратегическое управление, понимаешь!..
— Слушай, знаешь что? — предложил я ему. — Ты давай-ка сам по-быстрому дуй к нему и обо всем у него расспроси. Составь протокол допроса. Посмотрим, что он и тебе еще наговорит, а потом мы сверим его показания. Идет?
— А почему, собственно? — насторожился Грязнов. — Ты думаешь, что он мог?..
— Ничего я не думаю, — перебил я. — Даже более того, я уверен, что он не убивал Михаила Смирнова. Но это так, частности. Официально подобная версия сохраняется. Сходи сам и допроси. По горячим следам, так сказать.