Последний министр – 3
Шрифт:
Наверное, Протопопов продолжал бы также придушивать по свойски несчастного премьера и через минуту другую наверняка бы выбил из того признания по чью сторону баррикад Голицын находиться, однако Николай Дмитриевич вдруг потянулся за пазуху и достал оттуда лист бумаги.
Вытянул лист на дрожащих и ходящих ходуном руках, пытаясь его всучить Протопопову. Завидев лист и припомнив, что Курлов говорил будто Голицын требуя Протопопова тряс некими бумагами, Александр Дмитриевич отпустил старика. Взял лист из его рук, приподнял бровь, пробежавшись глазами по строкам, составлявшим его содержимое.
– Прокомментируйте, мой хороший, это что? – спросил он.
Голицын закашлялся, упираясь ладонями в колени и сплевывая мокроту.
– Телеграмма…
– Понятно, что вы мне не нотную грамоту принесли, – Александр Дмитриевич вновь пробежался глазами по листу, зачитывая содержание телеграммы вслух.
Мы же для удобства восприятия приведём полный текст телеграммы прямо тут:
«Телеграмма генерала М. В. Алексеева Государю императору
16 января 1917 г.
Телеграмма номер 237
Принял Кулаков.
Всеподданнейше доношу телеграмму генерал-адъютанта М.В. Алексеева из Ставки шестнадцатого сего января:
Сообщаю Государю Императору, что мне стало известно о бесчинствах и неправомочных действиях, которые были предприняты в столице в Петрограде группой заговорщиков во время возобновления сессии Думы.
Считаю необходимым немедленно отбыть к Вам на личную аудиенцию с предложениями лучших решений, которые возможны в столь непростой ситуации во избежании последующих эксцессов и во избежание повторения ситуации, которая без всякого сомнения грозит перекинуться в другие большие центры России и сим дестабилизирует ситуацию вокруг готовящегося весеннего наступления.
Вижу опасность окончательно расстроить и без того неудовлетворительное функционирование железных дорог. А так как армия почти ничего не имеет в своих базисных магазинах и живет только подвозом то нарушение правильного функционирования тыла будет для армии гибельно в ней начнется голод и возможны беспорядки
Если от Вашего императорского величества не последует акта способствующего общему успокоению власть завтра же перейдет в руки крайних элементов и Россия переживет все ужасы революции. Умоляю Ваше величество ради спасения России и династии поставить во главе правительства лицо, которому бы верила Россия и поручить ему образовать кабинет. В настоящую минуту это единственное спасение. Медлить невозможно и необходимо это провести безотлагательно. Докладывающие Вашему величеству противное бессознательно и преступно ведут Россию к гибели и позору и создают опасность для династии Вашего императорского величества.
Буду завтра к 12 часам дня 17 января, генерал-адъютант Алексеев.»
Зачитав содержание телеграммы, Протопопов несколько секунд молчал.
Переваривал эти строки от генерала Алексеева.
Понятно.
Борзенько так-то…
Голицын наконец пришёл в себя, выпрямился:
– Скажите спасибо, Александр Дмитриевич, что у меня свои возможности имеются и мне удалось эту телеграмму получить, – не без гордости сказал премьер. – Надеюсь теперь то вы понимаете отчего у меня такое дрянное настроение?
– Государь получил эту телеграмму? – спросил Протопопов, стараясь сохранять спокойствие.
– Увы… – Голицын только развёл руками. – Сделать так, чтоб Государь император ее не получил – мне не под силу, да вы и сами понимаете, что это ничего не изменит.
– Понимаю…
– Теперь то вам ясно, чего я к вам прибежал на всех порах? Вы своими действиями…
– Заткнитесь, а? – оборвал премьера Протопопов.
Он перечитал телеграмму Алексеева вот уже в третий раз подряд. Что и следовало ожидать, собственно. В ставку немедленно сообщили о случившемся Думском зале Таврического дворца, а Алексеев не преминул возможностью воспользоваться и ситуацией и вмешаться с пользой для себя. Особо исчерпывающей информации по тому каким образом Алексеев собрался исправлять ситуацию, ее не было. Но из телеграммы отчетливо следовало, что Алексеев не прочь перекроить нынешнее правительство, а судя по некоторым намёкам в телеграмме, то генерал вовсе не прочь пойти дальше в своих политических запросах. Тем более, что внешне случай для этого видится более чем подходящий и Александр Дмитриевич даже рискнул предположить – как будет строится завтрашний разговор генерала Алексеева с Государем. Министр внутренних дел сошёл с ума и своими действиями паразитирует работу общественных организаций. Ну а дальше по тексту – ставит под угрозу весеннее наступление армии и грядущую союзническую конференцию. И вообще сумасшедший Протопопов попросту выставляет Россию перед союзниками полными идиотами, у которой правая тука не ведает, что делает левая пятка.
– Я то может и помолчу, Александр Дмитриевич, но я надеюсь, что вам более чем понятно, что Алексеев настроен решительно и может так случится, что в скором времени и мне, и вам, милостивый государь, придётся замолчать навсегда? – оживился Голицын. – Ну или вешать в тех местах, где нас с вами никто уже и слушать не станет – я про каторгу, господин министр!
– Боитесь, Николай Дмитриевич? – Протопопов улыбнулся в ответ.
Сложил телеграмму, отдавать листок Голицыну не стал. Оставил себе – спрятал во внутреннем кармане пиджака.
– Боюсь, – честно признался премьер. – Когда Алексеев узнаёт, что сталось с некоторыми его дружками, как Гучков… страшно подумать, что будет тогда.
Голицын аж поёжился.
– Бойтесь. Но только учтите, что если вы хотите что-то исправить, то уже сейчас от слов на необходимо переходить к действиям, – заметил Протопопов.
– Что вы предлагаете делать? – тотчас откликнулся премьер. – Извольте обьяснить, я крайне туго соображаю сейчас, прошу простить.
В этот момент в допросную заводили господ Гучкова, Чхеидзе и Керенского. Протопопов кивнул в из сторону.
– Видите голубчиков? У меня на руках признание Милюкова, что эти твари надумали совершить цареубийство. И моя задача выбить из них это признание. Вы в деле?
– Но ведь Алексеев докладывает, что… ваша… деятельность является подрывной и парализует общественные организации, – шептал Голицын. – Господа руководители общественных организаций арестованы и находятся в тюрьме в столь непростой момент, а Александр Иванович ещё и покалечен… прости господи. Вы ведь понимаете, Александр Дмитриевич, что в их отсутствие в общественных организациях начнётся передел власти, что опять таки все разрушит!
– Повторяю, Николай Дмитриевич – единственной целью Гучкова и ему подобных нелюдей является свержение самодержавия и если говорить о войне и союзниках, то они спят и видят, чтобы показать неумелость нашего Государя управлять Россией в столь непростое время. Итак – вы в деле?
Голицын ничего не ответил, но вздрогнул – из-за того же Гучкова, который был достаточно близок с Алексеевым, могли начаться самые серьёзные неприятности. Николай Дмитриевич слишком хорошо это понимал. Поэтому при виде Гучкова даже побледнел.