Последний министр
Шрифт:
– И кто говорит? – откликнулся Протопопов.
Марков, видимо поджидавший такой вопрос судя по тому как он вздрогнул, все же ответил сразу.
– Ну как-то слухи в основном, там сказали тут сказали, а я в общем то общую картину составил дабы вам Александр Дмитриевич рассказать.
– Так рассказывай? Че ты мнешься.
Марков Второй снова огляделся, как будто разговаривает он не с министром внутренних дел, а с каким-нибудь забугорным разведчиком, что само собой не понравилось Протопопову. Да и сам Марков ему нравился едва ли, он производил впечатление того ещё жополиза, искушённого и пронырливого.
– Скажу так, – продолжил Марков. – Я как заслышал о слухах, так понял сразу, что на фоне волнений среди их высочеств великих князей, подобные визиты, мягко скажем, настораживают. Тем более его величество великий князь Павел Александрович, ну вы знаете Александр Дмитриевич, наверняка, – замялся Марков. – Он в числе первых, кто рекомендует сменить вас на посту министра. Да и его высочество великий князь Михаил Александрович ходил к Государю по просьбе Брусилова и Родзянко по тому же вопросу…
Протопопов даже улыбнулся внутренне, внешне то он себе подобные слабости не позволял и давно научился контролировать собственные эмоции, дабы не считали. О Брусилове и о том, что этот генерал ссучился, он знал хорошо. Сейчас же Алексей Алексеевич делал хорошую мину при плохой игре. Поднимает бокалы за победу, а за спиной заговор готовит, сучья морда.
Протопопов отметил снова про себя, что несмотря на попытки быть полезным, Марков ему совершенно не нравится. Душный и липкий тип. Смотрит, как собаченка преданная.
– Свободен, – строго сказал Протопопов.
– Э… – протянул Марков несколько растерянно, видимо прежний министр давал другую реакцию на подобные доносы. – Просто хотел предупредить, что сюда с минуты на минуту прибудет Родзянко, который принимает во всем этом бардаке самое деятельное участие и никак не угомонится.
Протопопов в ответ зыркнул на депутата так, что тот сразу ретировался в толпе.
Курлов, молчавший весь разговор, теперь подал голос:
– Деньги казенные отрабатывает, – сказал он, морща лоб, что по всей видимости означало крайнюю степень неудовольствия. – Я бы на вашем месте прекратил давать ему подачки. И посмотрел, как он себя поведёт тогда.
– Вот будете на моем месте, тогда и распоряжаться будете, – Протопопов понюхал по привычке шампанское и махнул одним глотком половину бокала, чем вызвал изумлённый взгляд Курлова.
То ли пить так было не принято господину министру, то ли Протопопов не был привычен в своём предыдущем теле закладывать за воротник.
– Принеси ка ты мне ещё выпить, – Протопопов вручил генералу пустой бокал, чем ещё более обескуражил Курлова, но тот не ослушался. Кивнул и отправился за шампанским.
Не то чтобы Протопопов собирался напиваться, хотя с трещавшей по швам головой, это было под стать. Нет, просто хотел избавиться от Курлова и привести в порядок мысли. Мысли старого министра врывались в голову министра нового не так натужно, как в первые несколько минут, и теперь осваивались в сознании куда мягче, но он до сих пор к этому не привык, ощущая определенный дискомфорт.
Однако и без этих мыслей наш герой хорошо знал, кто такой Александр Дмитриевич Протопопов и чем кончилась для него последняя должность министра внутренних дел.
Расстрелом.
Протопопов нынешний не имел ничего против расстрела Протопопова прежнего, ибо считал, что собаке собачья смерть, особенно после того, как Александр Дмитриевич ссучился, начав сотрудничать с новой властью. Но оказавшись в его теле, наш герой твёрдо решил изменить ситуацию. И уж точно не намеревался откладывать дело в долгий ящик. Потому следовало поскорее включаться в события 1917 года тем более, что тебе волею судьбы отведена в них ключевая роль.
Ну а потом двери в Большой зал Александровского дворца открылись и Протопопову, раздумывающему о своём новом положении, сперва показалось, что на торжество вернулся сам Государь, потому что все гости резко замолчали и уставились на вход, разве что не затаили дыхание.
Государь в Большой зал не пришёл, но на пороге появился крупный мужчина больше похожий на советского типичного фрезеровщика из чёрного цеха. Протопопов узнал его сразу и не только благодаря «новой» памяти. Эту наглую морду он видел не раз со старых черно-белых фотографий.
Родзянко Михаил Васильевич.
Олицетворение борьбы за свободу образца «1917».
И многолетний председатель Госдумы, товарищем которого в своё время являлся сам Протопопов.
По душе обновлённого министра тотчас растеклось неприятное ощущение. Чувство непомерной брезгливости, как если наступить в кучу навоза. Протопопов аж поджался весь против своей воли – видимо прежний Александр Дмитриевич ненавидел Родзянко всей душей и искренне. И было отчего.
Председатель держался уверенно, широко улыбался и приветственно жал руки гостям.
Протопопов все это время сверлил Родзянко тяжёлым взглядом, который тот нет сомнения чувствовал, но избегал. А министр чувствовал, что между ним и Родзянко[3] очень много напряжения и недосказанности, что неудивительно, потому как Михаил Васильевич считал министра внутренних дел предателем, подлецом и лжецом, о чем неоднократно высказывался публично.
Председатель подошёл к церемониймейстеру барону Корфу и обер-церемониймейстеру Толстому и принялся с ними что-то живо обсуждать. Потом резко развернулся и пошёл в совершенно противоположную сторону зала. Могло показаться, что он шёл туда лишь для того, чтобы не встретиться с Протопоповым лицом к лицу. Корф двинулся к министру внутренних дел и подойдя виновато, с несколько придурковатым видом улыбнулся
– Господин Протопопов, вынужден передать вам слова господина Родзянко, который просил вас предупредить, что ему крайне нежелательно ваше общество сегодняшним вечером…
Наверное, Павел Павлович говорил бы и дальше, искусно обученный построению речевых оборотов, но Протопопов мягко отодвинул старика и двинулся прямиком к Родзянко, стоявшему к нему спиной. Не привык Протопопов замалчивать проблемы и копить обиды, так на нервах геморрой может вылезти, как говаривали ему в урологическом кабинете. Поэтому, если Родзянко имеет что против него, то пусть скажет все в лицо. По твёрдому разумению министра, выработанному практикой лихих 90-х, если вопросы появлялись их надо непременно решать. Вот и решил Александр Дмитриевич поинтересоваться – есть ли вопросы у Михаила Васильевича по его душу. Спросить с председателя так, как он умеет и как привык.