Последний натиск на восток ч. 2
Шрифт:
Князь достал деревянную пластину со знаком звезды.
— Тот, кто придет от меня, покажет вот это. Он скажет, что нужно будет делать дальше. И упаси тебя твой распятый бог, если ты нарушишь нашу с тобой договоренность. Ты даже пожалеть об этом не успеешь, будущий король.
1 Камерарий — казначей, хранитель королевской сокровищницы.
Глава 34
Май 631 года. Окрестности Солеграда.
— Дева Мария, помилуй нас! — герцоги лангобардов, задрав головы, рассматривали крепость, стоящую на отвесном холме.
Каменный пояс был неприступен сам по себе, но высокая круча, на который стоял город, делал мысль о штурме и вовсе немыслимой. Узкая дорога, петляющая под прицелом двух воротных башен, упиралась в небольшие ворота, окованные полосами железа. На стенах стояли воины, которые выглядывали между зубцов и, тыча пальцами в германцев, довольно гоготали. И чего бы им не гоготать, ведь никто в здравом уме на эти стены не полезет. Войско лангобардов сядет в осаду, и сядет надолго.
— Слышь, Ариперт, — Ротари, герцог Брешии, ткнул локтем правителя Асти. — Я туда не пойду. Я там все войско оставлю. А ты?
— Нашел дурака, — сплюнул в траву Ариперт. — Обложим их, и делу конец. Я слышал, там столько золота лежит, что и десять лет просидеть не жалко. Я у себя несколько купчишек тряхнул, так представляешь, эти сволочи все свои деньги тут хранят, да еще и приплачивают за это. Они теперь деньги какими-то свитками друг другу пересылают. Для своего герцога денег пожалели. Ну, не скоты ли? Кстати, а что тут со жратвой?
— Да пусто, — расстроенно ответил Ротари. — Венды все в округе пожгли. У меня позавчера отряд в три десятка воинов ушел еду искать, так едва половина назад вернулась, их из кустов побили.
— Царствие им небесное, — перекрестился Ариперт. — Похоронили хоть?
— Ага, похоронили, — зло ответил Ротари. — Только без голов.
— Как это? — раскрыл рот Ариперт.
— А так, венды нашим убитым головы режут, зверье поганое!
Пепел сожженного посада уже почти разметал ветер, но земля несла на себе раны черных проплешин там, где еще недавно стояли дома. Запах гари забивал горло, от него воинов бил надсадный кашель, а потому свой лагерь германцы отодвинули подальше. Этот запах смоется первым же дождем, но пока он царапал горло, словно острыми крючьями. Тысячи палаток усеяли поле у реки. Десяток деревушек, плотным кольцом облепивших город, венды тоже сожгли, а поля при них печалили унылой пустотой. Венды и не думали сеяться. А как честному германцу сидеть в осаде, если на вражеских полях нет зерна? Это было даже как-то подло. Ну, не тащить же теперь зерно из-за Альп? Это ведь не война будет, а чистое разорение. Да и не бывало такого никогда. Вопрос с едой нужно было срочно решать, и герцоги собрались на совет. Коллективный разум родил именно то, что диктовал ему опыт столетий. Уже завтра во все концы пойдут отряды фуражиров.
Немалый отряд воинов из Милана шел вдоль берега Инна почти целый день. Длинной цепочкой они растянулись на сотню шагов. Поначалу воины шагали с опаской, ожидая нападения каждую минуту. Но понемногу все расслабились, ведь они шли по безлюдной пустоши уже который час. Многие и копья свои положили на телеги, ленясь их тащить, и остались с одними ножами на поясе. Пусто было вокруг. Раньше здесь жили люди, но теперь тут нет ни души. Венды не только ушли, они и дома свои спалили, и увезли всю еду. Воины находили пустые ямы для зерна, там и пригоршни жита не было. И засохшее коровье дерьмо они тоже находили. И овечье, и конское… Тут еще совсем недавно жили вполне неплохо. Да чего там! Богато жили!
— Деревня, целая! — восторженно завопил воин, идущий впереди. Его изрядно утомили местные красоты, где пепелища чередовались с лесными зарослями, а заросли — с пустыми полями, где робко, словно не веря своему счастью, пробивалась нежная молодая травка.
— Пойдем-ка, посмотрим! — оживились воины, мигом расхватав копья. От вендов можно было ждать всякой пакости. Вон, парням из Брешии головы отрезали, а они всего только зерна хотели найти.
Воины, весело гомоня, двинулась к домам. Однообразная дорога надоела всем просто безумно. Они хотели набить морду какому-нибудь селянину, помять его жену и дочерей, а потом вывезти отсюда все, до чего дотянутся руки. Впрочем, пару овечек они могли съесть на месте. На такое обычно смотрели сквозь пальцы. Это было в законе, как плата за риск. Уж больно дорогим иногда становилось зерно, с кровью пополам. Маленькая деревушка на пять дворов была пустой, но отсюда явно убегали в спешке. Вон, даже горшок с недоеденной кашей на столе стоит…
— Мед! Я мед нашел! — радостный вопль разнесся, казалось, на сотню шагов. — Бочонок полный! Гуляем!
— Не разгуляешься особо, — хмыкнули воины. — Бочонок на сорок душ. Так, губы намочить… Давай его сюда!
— Я его нашел! — ревниво сказал воин. — Я от души пью, а потом вы.
Он сноровисто вскрыл долбленую из ствола колоду и приложился к стоялому меду, жадно черпая ладонями густой, духовитый напиток. По его довольной физиономии текли сладковатые хмельные капли, превратив усы и бороду в слипшиеся сосульки.
— Выпил? Отойди! — шуганули его товарищи. — Ты тут не один. По глотку на рыло! Чтобы каждому досталось!
Воины, толкаясь и бранясь, начали черпать мед ковшом, что нашелся тут же. Его, за ненадобностью, никто забирать не стал. Много ли нужно времени, чтобы точно такой же из липового чурбака вырезать? Досталось не всем, ведь бочонок был невелик, и гудящие, словно злой улей воины, расползлись по соседним домишкам, чтобы найти чего-нибудь съестного, и тогда уж точно ни с кем не делиться. Нашли на удивление много. И яму для зерна, и погреб с висящей в нем соленой рыбой, и даже пару оленьих окороков нашли, почти целых. Тонкие пласты мяса беглые хозяева только-только начали снимать ножом, а потому мяса на тех окороках было еще порядочно.
— Обойдутся! — воины резали оленину и жадно запихивали ее в рот. — Они тоже мед без нас выпили. Дадим, что после нас останется!
День клонился к закату, и воины решили дальше не идти. Многих мутило, резало живот, от дурной воды, не иначе. Лучше заночевать здесь. У костров было тихо. Не было обычных в таких случаях баек и старых сказок. Не было и рассказов про баб, и привычного в таких случаях трепа, что и у кого с этими бабами завлекательного происходило. Ничего сегодня не было из того, что происходит вечером у походного костра.
— Вульфи! Вульфи! — сосед по костру ткнул локтем счастливца, который нашел мед. — Ты чего хрипишь? Меда опился, сволочь жадная?
Вместо ответа воин завалился на бок, тяжело дыша. Он протяжно стонал и лапал живот, который горел огнем. Глаза его уже затянуло паволокой смерти, и говорить счастливец не мог. Он только хрипел.
— Эй! Ты чего? — в испуге заорал сосед. — Просыпайся, давай, демоны тебя задери!
Воин вдруг услышал, что тут хрипит не только Лео. Многих мучительно рвало, они стонали и проклинали проклятых вендов. Теперь даже самый тупой догадался, что здесь произошло. А тот десяток воинов, что остался на ногах, уже ничего не смог противопоставить множеству полуголых фигур с молочно-белой кожей и многообещающими улыбками. Длинные заточенные колья разили не хуже копий, а тем миланцам, что хрипели на земле, уже деловито отрезали головы. Вендам было недосуг ждать, когда они умрут сами. Им надоело сидеть в кустах. У них утром будет много работы. Безголовые тела нужно будет оттащить к реке, там, где проходит торный путь. Вперед вышел молодой широкоплечий парень с короткой бородкой и уверенным взглядом.