Последний Охотник на Магов. Том 4

Аржанов Алексей

Полагаю, он боялся, что Мастер Тайн может серьёзно наказать его. А судя по его психопатической натуре, Пересветова могут запросто убить, как и его отца.

Хотя… Вряд ли. Он — слишком важная фигура на доске. Ректор Магической академии. Мастер Тайн не захочет менять его на нового человека. Слишком уж это неудобно и нелогично.

Всю дорогу до Санкт-Петербурга я молча смотрел в окно, размышляя о дальнейших действиях. Теперь мне только и оставалось — надеяться, что Аркадию Сергеевичу Быкову уже удалось проникнуть в архив академии.

И что мой отец сдержал своё слово и не помешал бывшему декану заполучить информацию о прошлом Мастера Тайн. О его личности.

К концу пути Бродский убежал в туалет и закрылся там на целый час. Вагон был полупустой, поэтому очереди из-за его выходки не образовывалось, однако Илья Суворов начал подозревать, что с его невестой что-то не так.

— Беспокоюсь за Лизу, — вздохнул он. — Похоже, она обиделась, что нам пришлось так рано покинуть бал. Или может, ей поплохело…

Колокольцева быстро поняла, как нужно поступить. Она взглянула на меня, чтобы получить одобрение на этот шаг, и увидев мой кивок, произнесла:

— Не переживай, Илья. Я схожу с ней поговорю. Как дама с дамой. Она скоро перестанет дуться — вот увидишь.

Юлия удалилась. Я выждал пару минут и последовал за ней.

Члены Тайного клана пребывали в паршивом настроении, из-за чего их совершенно не интересовали мои передвижения по вагону.

Я вышел в тамбур и обнаружил, что Юлия стоит у закрытой двери в женский туалет, где заперся Бродский.

— В чём дело? — прошептал я.

— Сам его спроси! — воскликнула Колокольцева. — Сейчас поймёшь.

— Николай! — я постучал в его дверь. — Ты здесь?

— Здесь… — послышался голос моего друга.

Его родной голос.

— Только не говори, что у тебя кончились зелья… — произнёс я, предположив самое страшное.

Но самое страшное ожидало меня за дверью.

Бродский открыл щеколду и впустил меня внутрь. Я невольно вздрогнул, увидев представшую передо мной картину.

Николай Бродский в женском платье!

Его прежний облик вернулся, но черты лица восстановились не до конца. Половина физиономии Николая до сих пор сохраняла черты Елизаветы Вершининой. Тело парня аналогично претерпело изменения. Часть сохранила женственность, а другая — обрела прежние черты. Шикарное бальное платье перекосило и растянуло из-за разбухших мышц Бродского.

— Некромантово дерьмо… — прошептал я. — Мы высаживаемся через двадцать минут! Коля, ты же говорил, что тебе хватит ещё на сутки!

— Беда, Володь, — ошалело замотал головой Бродский. — У зелья есть предел насыщения. Чем больше его пьёшь, тем меньший срок действия у последующих доз. Я просчитался. Не понял, что организм быстро к нему привыкает. На сутки мне понадобилось бы не пять склянок, а целая бочка!

— Ладно, ладно, тише, — успокоил его я. — Давай думать. Тебя нельзя показывать нашим спутникам. Тогда нам всем — крышка.

— Что же нам тогда делать?! — воскликнул Николай. — Они ж меня заметят при высадке!

—

Значит так, Николай, слушай внимательно, — я быстро придумал план «Б». — Людей в поезде почти нет. Юля проведёт тебя в дальний вагон. Высадишься подальше от нас. Суворову я скажу, что Елизавета Вершинина вернётся к моменту выхода из поезда. На деле же ты не придёшь. Позвони настоящей Вершининой прямо сейчас и опиши ситуацию. Пусть ждёт Суворова дома, скажет, что сбежала от него, вызвала такси и сама добралась. Пусть сочинит какую-нибудь банальную отмазку — обиделась на что-то. Внимание он на неё не обращал. Что-то в этом духе.

— Допустим, — кивнул Бродский, в глазах которого начала загораться надежда на спасение. — Но мне-то как быть? Выйду я из вагона? И что дальше? Какой таксист меня в таком виде в Академию повезёт?!

— Выйдешь через первый вагон, парковка будет в десяти метрах от поезда. Быстро проскочишь туда. Я сейчас позвоню Павлу Мясникову — он тебя подберёт и даст нормальную одежду. Машина у него быстрая, должен примчать минут за десять.

— Нет, нет, нет! — запротестовал Бродский. — Он всё расскажет Ковтунову! Они потом угорать надо мной будут до самого выпускного!

— Николай, ты не доживёшь даже до конца первого курса, если хотя бы один человек из нашей компании поймёт, что ты был на этом балу, — предупредил я. — Ты меня понял?

— Умеешь же ты убеждать… — кивнул Бродский.

— Это была твоя идея, Николай, — сказал я. — Тебя никто не просил так рисковать. Но вынужден признать, ты очень сильно мне помог. Можешь считать, что ушедшим вечером ты спас самого императора Российской Империи.

Бродского так вдохновили мои слова, что он гордо выпятил грудь и одна из пуговок платья тут же отлетела и ударила меня по лбу.

— Ой… — Бродский быстро запахнул оголившийся торс.

— Всё, будь готов к пробежке. Действовать придётся быстро, — подытожил я.

Я вышел из туалета и объяснил Колокольцевой ситуацию. Юлия приготовилась действовать. Я тут же набрал номер Мясникова. Оставалось надеяться, что наш кровопийца ответит на звонок посреди ночи.

— Да, Владимир? Что случилось? — послышался голос Павла через пару гудков.

— Паша, помощь нужна, срочно, — сказал я. — Объяснять буду потом. Тебе нужно быть на стоянке у Московского вокзала уже через пятнадцать минут. От этого зависят жизни.

— Понял, понял, уже бегу! — окончательно проснулся Мясников. — Ты сам подойдёшь к машине или тебя встретить у поезда?

— Павел, меня не ищи, — произнёс я. — И сильно не удивляйся. Твоя цель — Николай Бродский в бальном платье.

— Что?!

На этом моменте я положил трубку, поскольку в тамбур вошёл Александр Пересветов.

— Владимир, нужно поговорить, — хмуро произнёс он.

— Хорошо, — кивнул я. — Пойдём.

Мы с Пересветовым вышли из тамбура и присели за ближайший столик, подальше от всех остальных пассажиров.